Особенности осмысления библейской проблемы борьбы добра со злом в творчестве Леонида Андреева и Михаила Булгакова - (диплом)

Особенности осмысления библейской проблемы борьбы добра со злом в творчестве Леонида Андреева и Михаила Булгакова - (диплом)

Дата добавления: март 2006г.

    Содержание
    Введение…………………………………………………………………. …. 3

Глава 1. Своеобразие осмысления библейской проблемы борьбы добра со злом в творчестве Л. Андреева……………………...7

§1. Проблема противостояния свет и тьмы “в фантастическом рассказе о полубоге-получеловеке типа Манфреда и Демона”, в сказке “Оро”, в повести “Жизнь Василия Февейского” и рассказе “Елеазар”……………………………………………….... 7 §2. Евангельские образы и сюжеты в рассказах “Бен-Товит” и “Иуда Искариот”…………………………………………………. 14 §3. Мотивы Откровения святого Иоанна Богослова в романе – памфлете “Дневник Сатаны”…………………………………27 Глава 2. Своеобразие осмысления библейской проблемы борьбы добра со злом в творчестве Михаила Булгакова……………………………………. …37

§1. Апокалиптические мотивы в ранних сатирических произведениях (“Похождения Чичикова”, “Дьяволиада”, “Роковые яйца”)……….... 37 §2. Библейские легенды на страницах пьесы “Адам и Ева”…...48 § 3. Проблема борьбы добра со злом в романе “Мастер и Маргарита”…52 Заключение………………………………………………………………………69

    Библиография……………………………………………………………………70
    Введение.

Борьба добра со злом является труднейшей нравственной проблемой человечества. Уходя своими корнями в далекое прошлое, она на протяжении ряда столетий привлекала внимание многих философов, поэтов, прозаиков. Одним из первоисточников этой проблемы по праву можно назвать Библию, в которой“добро” и “зло”отождествляются с образами Бога и дьявола, выступающими в качестве абсолютных носителей этих моральных категорий человеческого сознания. Добро и зло, Бог и дьявол, находятся в постоянном противодействии, несмотря на то, что по своей природе сатана– один из ангелов. С Богом “его отношения по началу не ясны, хотя очевидно, что он зависим от Господа и боится его запретов, но человеку он… враг и порочит его перед Богом…” [1 Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2-х томах. – М. , 1987г. – Т. 2. – С. 382. ]. Как пророчествует святой Иоанн Богослов, настанет день, когда силы добра и зла– Бог и дьявол –сойдутся в последней битве за власть над миром, после чего поверженное зло навсегда будет водворено в преисподнюю.

Проблема борьбы добра со злом поднималась и в древнерусской житийной литературе, где часто появляются фигуры православных святых, подвижников, князей– праведников [2 Об этом см. : Семенова С. “Всю ночь читал я твой завет…” Образ Христа в современном романе \\ Новый мир. – 1989. – №11. – С. 229. ]. Пушкин и Лермонтов в начале XIX-го века вводят в свои поэмы образы нечистой силы (“Гавриилиада” А. С. Пушкина; “Демон” и “Ангел смерти” М. Ю. Лермонтова. ). Не оставляют без внимания эту проблему и писатели второй половины XIX-го века, в частности Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский, создавшие в своих произведениях образы людей, являющихся, с точки зрения требований христианской морали, святыми (князь Мышкин, старец Зосима, Алеша Карамазов– у Достоевского; Платон Каратаев и другие выразители народной веры – у Толстого). Осмысление проблемы борьбы добра со злом нашло отражение в творчестве таких крупных русских писателей начала ХХ-го столетия, как Леонид Андреев и Михаил Булгаков, чьи произведения находятся в непосредственной взаимосвязи с предшествующей литературой, в частности с творчеством Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. Наиболее близок к XIX веку был Андреев, писавший на рубеже двух столетий. По признанию самого Андреева право называться его учителем принадлежит Л. Н. Толстому: “Учителем своим признаю Толстого… Выше Толстого я никого не знаю…” [3 Цит. по ст. : Ланщиков А. П. Леонид Андреев \\ Андреев Л. Н. Избранное. – М. , 1982. – С. 6. ]Причем Андреев восхищался не только писательским мастерством Льва Николаевича. Толстой научил его постигать внутренние, глубоко скрытые от поверхностного взора основы человеческого бытия, стремиться самостоятельно искать ответы на вечные и мучительные вопросы человеческого духа, заставил задуматься о правде и лжи, о нравственной красоте и уродстве, добре и зле и о вечном их противостоянии.

Но если говорить об изначальном мирочувствовании, то тут ближе других Андрееву был Ф. М. Достоевский. Не случайно главными героями некоторых их произведений стали персонажи Библии–первого литературного источника, в котором нашла отражение проблема борьбы добра со злом.

Бесспорным является влияние Толстого и Достоевского и на творчество М. Булгакова. В произведениях этого писателя так же присутствуют библейские образы и сюжеты, а проблема борьбы добра со злом переосмысливается под воздействием исторических событий, происходящих в России в первой половине ХХ-го века.

Апокалиптические события ХХ-го столетия повлияли на творчество Л. Андреева и М. Булгакова, которые, обращаясь к вечным вопросам добра и зла, истины, власти и смерти, использовали в своих произведениях библейские образы и сюжеты. И сейчас, когда человечество вступает в новое тысячелетие, актуальность борьбы добра со злом очевидна, что и подталкивает нас к рассмотрению этой проблемы на материале творчества Л. Андреева и М. Булгакова.

Научной базой исследования, его теоретической основой послужили философские и общетеоретические положения по вопросам взаимосвязей литературы и религии С. Аверинцева, Е. Мелетинского, И. Фильштинского, В. Иванова, М. Юсима, М. Пиотровского, а также характеристики ряда философско-религиозных понятий, данные Ф. Бурлацким, А. Зайцевым, Т. Кузьминой и другими. При определении направления и ориентиров нашей дипломной работы мы обращались к трудам известных критиков и литературоведов: Л. Иезуитовой, Б. Соколова, И. Галинской. Г. Лесскиса, В. Петелина и других.

В работе использованы материалы Библии, тексты литературных произведений Л. Андреева и М. Булгакова, обращавшихся в своем творчестве к религиозным образам, сюжетам и заповедям.

Целью нашей работы стало исследование особенностей осмысления библейской проблемы борьбы добра со злом в творчестве Л. Андреева и М. Булгакова. Реализация этой цели вызвала необходимость постановки и решения таких литературно-художественных и философско-эстетических задач, как: 1) выявление и анализ художественных особенностей подхода каждого из обозначенных писателей к решению библейской проблемы борьбы добра со злом; 2) выявление и исследование своеобразия традиционных философских и религиозных воззрений авторов и их героев. А также анализ принципов и процесса эволюции этих воззрений в новую историческую эпоху; 3) определение и исследование художественно-эстетической системы, задач и целей, которые ставят писатели, обращаясь к библейской проблеме борьбы добра со злом.

Структура исследования определяется целью, поставленными задачами и содержанием работы. Дипломная состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Глава 1. Своеобразие осмысления библейской проблемы борьбы добра со злом в творчестве Л. Андреева.

§1. Проблема противостояния света и тьмы “в фантастическом рассказе о полубоге-получеловеке типа Манфреда и Демона”, в сказке “Оро”, в повести “Жизнь Василия Фивейского” и рассказе “Елеазар”. Проблема борьбы добра со злом. Впервые эта тема прозвучала уже в раннем творчестве Андреева, в его первых произведениях периода 1891-1896 годов. Столкновение добра и зла, света и тьмы покоя и сомнения прослеживается уже в таких ранних произведениях, как в фантастическом рассказе о полубоге-получеловеке типа Манфреда и Демона, живущем между небом и землей, и романтически стилизованной сказке“Оро”: “Светлый, божественно-красивый дух добра Лейо и черный, мрачный, чудовищно-безобразный” Оро –воплощение зла и ненависти. Извечные начала мира и человеческого сознания, они противоборствуют, но не могут разлучиться. И с тех пор как“черная бездна проглотила Оро”, никто никогда не видел веселой улыбки на устах Лейо” [4Цитата по книге : Иезуитова Л. А. Творчество Леонида Андреева (1982-1906). -Л. ; 1976. -С. 14]

. Сказка эта, воспроизведенная “в кратком изложении”О. Волжаниным, чрезвычайно любопытна: она очень напоминает одно из лучших произведений зрелого Андреева– Иуду Искариота”. В сущности, это его эмбрион, - с некоторыми “рудиментарными”особенностями, но уже определившийся в своих основных свойствах и обнаруживший направленность авторской идеи. Изгнанного Иеговой демона зла Оро, даже внешне похожего на Иуду (“угрюмого, худого, чудовищно-безобразного”), Андреев противопоставляет всему божественному мироустройству, а образом Лейо, “полного неуемной прелести”, не оставляющего своего проклятого Богом товарища и в изгнании, он намечает некоторые черты светлого облика Иисуса. В дальнейшем уже зрелый Андреев не раз будет возвращаться к этой известной теме, и образы Лейо и Оро воплотятся в новых героях, вновь продолжиться их борьба и извечное противостояние. Позднее Андреев вновь возвращается к проблеме борьбы света и тьмы в повести “Жизнь Василия Фивейского”. Это одно из первых произведений, работая над которым, писатель обращается к древнейшему источнику– Библии. Он строит сюжет “Жизни Василия Фивейского”на оригинальном сочетании Книги Иова и некоторых житий. Но Андреев не перелогает Книгу Иова. Он лишь использует некоторые ее мотивы и ситуации, а также прибегает к стилизации Библии. М. Неведомский определяет стиль повести как этически– библейский. [5Цитируется по книге: Иезуитова Л. А. Творчество Леонида Андреева (1892-1906). – Л. , 1976. – С 122]

Но не только сюжет и стиль заимствует Андреев из Библии. В Легенде об Иове – одной из самых поэтических и драматичных во всем Ветхом Завете – с необычайной остротой поставлены философски –этические вопросы о добре и зле, свете и тьме, о цели человеческого бытия, о влиянии добрых и злых сил на человека и его жизнь и многие другие. Не случайно именно к этой Книге Бытия часто обращались писатели, бравшиеся за разрешение общих философских вопросов духовной жизни. Леонид Андреев по-своему переосмысливает эти проблемы. В его интерпретации борьба добра со злом рассматривается на уровне одного человека–отца Василия. Доброго, светлого в жизни Василия Фивейского было очень немного. Цепь роковых событий окрасила судьбу отца Василия в темные и мрачные тона: одна беда следовала за другой. И постепенно все несчастья для отца Василия слились в один образ– образ Идиота, - который становится олицетворением “рокового, безымянного и непостижимого человеческого ума зла”. [6Цитата по книге : Иезуитова Л. А. Творчество Леонида Андреева (1982-1906). -Л. ; 1976. С. 118

]Именно мученическая жизнь, путь через познание страдания и радости, добра и зла. Света и тьмы сближает образы отца Василия и святого Иова. Проблема противостояния света и тьмы в “Елеазаре”непосредственно переходит в проблему борьбы добра со злом при использовании образов и сюжетов Нового Завета.

При его создании художник в очередной раз обратился к Библии. Его внимание привлекает евангельский сюжет о воскрешении Христом Лазаря. Евангелие от Иоанна гласит, что Лазарь–брат Марии и Марфы, в доме которых часто останавливался Иисус. Заболев, Лазарь умирает. Христос, предвидя его смерть, возвращается в Иудею. Иоанн пишет, что, увидев плачущую Марию, Иисус сам“воскорбел духом и возмутился…” (Евангелие от Иоанна 11, 33). По его приказу пещеру – место погребения усопшего – открывают. Иисус “воззвал громким голосом: Лазарь! Иди вон. И вышел умерший…”(Евангелие от Иоанна 11, 43-44). Как мы видим, Иоанн ничего не сообщает о самом Лазаре: о его внешности, возрасте, характере. Евангелист описанием этого события в очередной раз прославляет Христа и его Отца (Бога), именем которого тот исцеляет и воскрешает. Ничего не известно о дальнейшей судьбе Лазаря.

Андреев, положив в основу своего рассказа этот сюжет, не только изменяет имя брата Марии и Марфы (в андреевском тексте он именуется Елезаром), но и делает его, а не Иисуса главным героем своего произведения. Хотя внимание писателя привлекает история уже известная, но вопрос, который возникает у него, необычен: “А что же было потом, за гранью жизни и что было потом, после воскресения? ” Л. А. Иезуитова в своем исследовании, посвященном творчеству писателя, замечает, что об Андрееве немало говорили как о художнике, которому присуще настолько обостренное чувство смерти, что оно уничтожает на его полотнах краски жизни и вольно или невольно доводит читателя до состояния страха и ужаса перед жизнью” [7Иезуитова Л. А. Творчество Леонида Андреева. (1892-1906). -Л. : Издательство Ленинградского университета, 1976. -С. 82. ]. Сам Андреев в письме к Максиму Горькому называет свой рассказ “мрачным”, на что тот немедленно отозвался так: “…это, на мой взгляд, лучшее из всего, что было написано о смерти во всемирной литературе. Мне кажется, что ты как бы приблизился и приближаешь людей к неразрешимой загадке, не разрешая ее, но, страшно близко знакомя с нею…” [8Там же. – С. 621. ]. Действительно, при чтении создается впечатление, будто сама смерть смотрит на тебя со страниц книги, своими темными, бездонными, зовущими куда-то глазами. По общепринятой евангельской трактовке воскресение Лазаря Христом –это чудо, несущее радость, благо, добро. Оно заставляет присутствующих поверить в божественную природу Спасителя. Андреева же интересует, чем явилось воскресение для самого Елеазара, и что увидел он по ту сторону человеческого бытия. Таким образом, библейская проблема борьбы добра со злом рассматривается писателем, как борьба жизни и смерти, света и тьмы.

Начиная свое повествование описанием пира, устроенного сестрами Марфой и Марией в честь воскрешения брата, Андреев уже на первых страницах показывает противопоставление двух начал: жизни и смерти, света и тьмы. Теплой радости гостей, пришедших приветствовать Елеазара, противопоставлено его холодное равнодушие. И даже“пышные, яркие цвета надежды и смеха”, [9Андреев Л. Н. Дневник Сатаны: Романы. Повести и рассказы. Письма. Воспоминания современников М. : Школа-Пресс, 1996. -С. 432. ] в которое был наряжен Елеазар, не могли скрыть то “новое”, “что появилось … в лице … и движениях его”. [10 Там же. - С. 431] “Очевидно, разрушительная работа смерти над трупом была только остановлена чудесной властью, но не уничтожена совсем… На висках Елеазара, под его глазами и во впадинах щек лежала густая землистая синева; также землисто-синими были длинные пальцы рук, и у выросших в могиле ногтей синева становилась багровой и темной… Раздутое в могиле тело сохранило … чудовищные размеры …” [11 Там же . ]. Как видно, внешность уже воскресшего Елеазара, сохранила все признаки смерти. Но, кроме лица изменился … нрав Елеазара…” [12 Там же. – С. 432. ]. Андреев расширяет евангельское повествование и вводит описание характера Елеазара до его смерти: “До смерти своей Елеазар был постоянно весел и беззаботен, любил смех и безобидную шутку. За эту приятную и ровную веселость, лишенную злобы и мрака, так и возлюбил его Учитель” [13 Там же. ]. Что же мы видим теперь? Теперь перед нами совершенно другой человек, изменились и его внешность, и характер. Воскресший, он по-прежнему напоминает труп.

Но самое страшное таили в себе не внешность и характер, а глаза Елеазара. Смотрел он“тяжело и страшно”, … спокойно и просто, без желания что-либо скрыть, но и без намерения что-либо сказать– даже холодно смотрел он, как тот, кто бесконечно равнодушен к живому” [14 Там же. - С. 433. ]. Словно сама смерть смотрела глазами Елеазара. Человек, попавший под его загадочный взор, уже не чувствовал солнца… и не узнавал родного неба” [15 Там же. – С. 434. ]. Люди стали бояться этого страшного своей бездонной пустотой взгляда, и постепенно Елеазар остался один. Но страдания от этого он не испытывал, как не испытывал ни к чему радости и интереса. Он уже познал то, что находится за гранью этой жизни. Что же это? Ничто, пустота, тьма. Именно эту мысль утверждает в своем рассказе Леонид Андреев, за что он впоследствии и будет отлучен от церкви. Его правда о смерти идет в разрез с учениями христианства. Христос провозглашает жизнь после смерти. Праведных ожидает жизнь в райских кущах. Елеазар, как добрый и нравственный человек, несомненно, должен был продолжить жизнь, но уже вечную, в садах Эдема. Но рая, оказывается, нет. Там, за чертой вообще ничего нет, пустота, холод и мрак. Жизни после смерти нет. Напрашивается крамольный вывод о том, что все учение Христа– обман, выдумка. Первый раз Елеазар умер среди близких и друзей, был оплакан, ими и погребен со всеми почестями. Не воскреси его Иисус, люди сохранили бы о нем теплую память, в их воспоминаниях, он навсегда остался бы веселым, добрым, светлым. Христос обрек Елеазара на одиночество (даже сестры покидают его), на людские проклятия. Соседи приносили ему еду не из жалости а“чего-то боясь” [16Андреев Л. Н. Дневник Сатаны: Романы. Повести и рассказы. Письма. Воспоминания современников М. : Школа-Пресс, 1996. -С. 435. ]. По приказу римского императора Августа Елеазара ослепляют, но “загнанное каленым железом в глубину черепа, проклятое знание из засады впивалось оно тысячью невидимых глаз в человека, и уже никто не смел взглянуть на Елеазара” [17 Там же. - С. 449].

Иисус своим чудом обрек несчастного на страшные мучения. Только раскаленное солнце манит Елеазара. Даже ослепленный, он продолжает идти за заходящим солнцем. Но теперь, слепой, он двигался медленно, натыкался на камни и падал, тучный и слабый, тяжело поднимался и снова шел…” [18Там же. ]. Печально закончилась вторая жизнь Елеазара: “Случалось, пошел он однажды (в пустыню), и не вернулся” []. На этот раз он умер в полном одиночестве, всеми покинутый, не оплаканный и не погребенный.

Таким образом, Иисус, совершая гуманный поступок, несущий добро, радость и свет, обрекает Елеазара на вечное одиночество, холодное равнодушие ко всему живому и на страшное знание: после смерти жизни нет, есть пустота и вечный мрак. Никому и ничему не удалось заполнить эту пустоту, и развеять тьму, поселившуюся в нем после смерти, правду о которой он познал. Таким образом, мы можем сказать, что в раннем фантастическом рассказе о полубоге-получеловеке типа Манфреда и Демона и в сказке“Оро”Андреев обращается к проблеме противостояния света и тьмы. Но в этих произведениях еще нет библейских образов и сюжетов. Впервые они появляются в повести“Жизнь Василия Фивейского” и в рассказе “Елеазар”.

§2. Евангельские образы и сюжеты в рассказах “Бен-Товит” и “Иуда Искариот”. В один год с “Жизнью Василия Фивейского” Андреев пишет рассказ “Бен-Товит”, сюжетная канва которого строится вокруг эпизода, также взятого из Библии, казни Иисуса Христа. Но план изображения этого события писатель дает в иной форме, нежели Евангелия. И хотя вопросы и проблемы, поставленные Вечной книгой Андреев поднимает в своем произведении с новой остротой, читателя он подводит к ним с несколько иной стороны. Мировое по своему трагизму событие описывается не со слов евангелистов, а через восприятие его простым иерусалимским обывателем–торговцем Бен-Товитом, представителем той самой толпы, так яростно требовавшей распятия Христа. Необычно раскрывается в рассказе и одна из вечных библейских тем–борьба добра со злом. Философско-религиозные категории в этом произведении меняются местами: добро, лишенное света кажется злом, а зло расцвеченное мнимыми добродетелями, выдает себя за добро.

В связи с перестановкой философских понятий наблюдается и смещение событийного центра в традиционном библейском сюжете. Так, путь Христа в рассказе– событие второстепенное. Главным же является зубная боль, мучившая “иерусалимского торговца Бен-Товита” [20 Андреев Л. Н. Собрание сочинений в 6-и томах. Т-1 Рассказы 1898-1903 гг. – М. : Художественная литература. 1990. – С. 555. ] в “тот страшный день, когда свершилась мировая несправедливость и на Голгофе, среди разбойников, был распят Иисус Христос” [21 Там же. ]

. Сам Спаситель в восприятии Бен-Товита, его жены и толпы, провожавшей его на казнь, такой же разбойник. А Бен-Товит, совершенно равнодушный к происходящему, в чьем сердце не нашлось ни капли сострадания и милосердия к казнимым, поглощенный только собственной персоной и выгодным обменом осла, этот Бен-Товит“был добрый и хороший человек, не любивший несправедливости” [22 Андреев Л. Н. Собрание сочинений в 6-и томах. Т-1 Рассказы 1898-1903 гг. – М. : Художественная литература. 1990. – С. 555. ], осыпавший свою жену незаслуженными упреками “не от злого сердца” [23 Там же. ]. Глядя с крыши своего дома на толпу, издевавшуюся над Иисусом, “добрый”торговец не испытывает ни капли жалости, и вздрагивает не от ужаса и отвращения к озверевшей, потерявшей человеческий облик толпе, а от зубной боли: “У-у-у”, - застонал он и отошел от парапета, брезгливо равнодушный и злой” [24 Там же. - С. 556. ]. Он и сам с радостью присоединился бы к толпе, если бы не болели зубы. Бен-Товит с завистью смотрит на“широко открывшиеся рты с крепкими неболеющими зубами” [25 Там же. ] и представляет, “как бы закричал он сам, если бы был здоров” [26 Там же. ]. И “добрая” жена Бен-Тавита, так любящая “говорить приятное” [27 Там же. – С. 557. ], с удовольствием “бросает камешек в то место, где медленно двигался поднятый бичами Иисус” [28 Там же. ]. Таким образом, получается, что Христа отправили на казнь и распяли “добрые люди”. Но писатель, незримо присутствующий в рассказе, несколькими емкими по смыслу словами исподволь расставляет все на свои места. Как бы ни воспринимала Христа толпа и Бен-Товит, он навсегда останется символом истинного добра, милосердия и любви. И как бы искусно зло ни прикрывалось этими эпитетами, они никогда не скроют его темной и жестокой сущности.

В 1907 году Леонид Андреев, возвращаясь к библейской проблеме борьбы добра со злом, пишет рассказ“Иуда Искариот”, в котором создает образы “прекрасного цветка”, “благоухающей”, “желтой ливанской розы” [29 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести – Рига: Артава, 1991. -С. 15. ] и “ужасного осьминога” [30Там же. - С. 9. ] с раздвоенным лицом. В повествовании они представляют два полюса нашей проблемы: Христос – добро, Искариот –зло. Уже исходя из заглавия рассказа, можно сделать вывод, что на первый план автор выводит фигуру Иуды. Именно этот герой, сложный, противоречивый и страшный, и его поступок привлекли внимание писателя и подтолкнули к созданию своей версии событий 30-х годов начала нашей эры и к новому пониманию категорий“добро и зло”.

Взяв за основу евангельскую легенду о предательстве Иуды, Андреев переосмысливает ее сюжет и наполняет новым содержанием. М. Волошин в своей рецензии на книгу писал: “Для искусства нет ничего более благодарного и ответственного, чем евангельские темы. … Только имея под собой твердую основу во всенародном мифе, художник может достичь передачи тончайших оттенков своего чувства и своей мысли” [31Цитата. по ст. : Богданов А. Между стеной и бездной (Леонид Андреев и его творчество)// Андреев Л. Собрание сочинений. В 6-и т. Т. 1. -М. , 1990. ]. Однако М. Волошину показалось неделикатным и даже грубым внедрение андреевского“Я” в “законченные” кристаллы евангельского рассказа” [32 Там же. ]. Но в этой прямоте и бесцеремонности –весь Андреев. Он смело перекраивает двухтысячелетние образы, чтобы читатель еще раз задумался над тем, что есть добро и зло, свет и тьма, истина и ложь. Пропустив евангельские события через призму своего сознания, писатель заставляет и читателя пережить открытую им трагедию предательства и возмутиться ею. Ведь она не только в небе, - но и в людях, легко предающих своих кумиров, кричащих“Распни! ” так же громко, как и “Осанна! ”. И эта бессмыслица –в их извечной несвободе, хотя и избавляющей от непосильного бремени выбора, но тем самым лишающей их истинно человеческого, превращающий их в песчинки. Библейское повествование отличается от андреевского только художественной формой: Центральным персонажем легенды является Иисус Христос. Все четыре Евангелия повествуют именно о его жизни, проповеднической деятельности, смерти и чудесном воскресении, а проповеди Христа передаются посредством прямой речи. У Андреева Иисус довольно пассивен, его слова передаются в основном как косвенная речь. Во всех четырех Евангелиях сам момент предательства Христа Иудой является эпизодическим. Нигде не описывается внешность Искариота, его мысли и чувства, как до предательства, так и после.

Евангелия вообще очень бедны художественными деталями и психологическими характеристиками, так как они представляют собой изложенные в письменной форме проповеди Иисуса и его жизнеописания, предназначенные для устного пересказа. Андреев, используя тексты Евангелий, переосмысливает их сюжет, поэтому в основу пересказа положен фрагмент, являющийся в Библии эпизодическим. В Евангелиях очень скупо описывается момент предательства Христа, а имя Иуды появляется только в связи с этим событием. Да и трактовки его поступка у евангелистов не совпадают. Наиболее полная информация об Искариоте содержится в Евангелии от Матфея. Именно в нем рассказывается о сумме (тридцать серебряников), которую первосвященники предложили ему за Иисуса Христа; о возврате этих денег Иудой после предательства; о раскаянии Иуды и о его самоубийстве. Но Матфей не объясняет ни причин, толкнувших Иуду на предательство, ни его внутреннего состояния; умалчивает автор и о взаимоотношениях Иуды и Христа, Иуды и других учеников. Авторы же других Евангелий (Лука, Иоанн, Марк) вообще умалчивают об указанных у Матфея подробностях предательства, но зато дают (Лука и Иоанн) свое объяснение поступку Иуды: в него вселился тот, кто уже давно стремился погубить Иисуса– дьявол. “Вошел же Сатана в Иуду, прозванного Искариотом… И пошел и говорил с первосвященником и начальниками, как его предать им”. (Евангелие от Луки, 22; 3, 4). Андреев значительно расширяет рамки повествования и уже с первых страниц рассказа вводит описание внешности Иуды, отзывы о нем других людей, причем через них писатель дает психологическую характеристику Искариота, раскрывает его внутреннее содержание. И уже первые строки повествования помогают читателю представить Иуду, как носителя темного, злого и греховного начала: “Иисуса Христа много раз предупреждали, что Иуда из Кариота –человек очень дурной славы и его нужно остерегаться. Одни из учеников бывшие в Иудее хорошо знали его сами, другие много слыхали о нем от людей, и не было никого, кто мог бы сказать о нем доброе слово. И если порицали его добрые, говоря, что Иуда корыстолюбив, наклонен к притворству и лжи, то и дурные, которых спрашивали об Иуде, поносили его самыми жестокими словами. Он ссорит нас постоянно, - говорили они, отплевываясь, - он думает что-то свое и в дом влезает тихо, как скорпион, а выходит из него с шумом. И у воров есть друзья, и у грабителей есть товарищи, и у лжецов есть жены, которым говорят они правду, а Иуда смеется над ворами, как и над честными, хотя сам крадет искусно и видом своим безобразнее всех жителей в Иудее. Нет, не наш он, этот рыжий Иуда из Кариота, - говорили дурные, удивляя этим людей добрых, для которых не было большой разницы между ним, и всеми остальными порочными людьми Иудеи [33 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести – Рига: Артава, 1991. -С. 7. ]. Далее об Иуде рассказывают, что он, бросив жену, “много лет шатался бессмысленно в народе и доходил даже до одного моря и до другого моря, которое еще дальше, и всюду он лжет, кривляется, зорко высматривает что-то своим воровским глазом: и вдруг уходит внезапно, оставляя по себе неприятности и ссору– любопытный лукавый и злой, как одноглазый бес” [34 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести – Рига: Артава, 1991. -С. 7]. Этой характеристике полностью соответствует и описание внешности Иуды: “Пришел он, низко кланяясь, выгибая спину, осторожно вытягивая вперед свою безобразную бугроватую голову… Он был худощав, хорошего роста, почти такого же, как Иисус…; и достаточно крепок силою был он, по-видимому, но зачем-то притворялся хилым и болезненным и голос имел переменчивый, то мужественный и сильный, то крикливый, как у старой женщины, … досадно жидкий и неприятный для слуха… Короткие рыжие волосы не скрывали странной и необыкновенной формы его черепа: точно разрубленной с затылка двойным ударом меча и снова составленным, он явственно делился на четыре части и внушал недоверие, даже тревогу. … Двоилось также и лицо Иуды: одна сторона его, с черным, остро высматривающим глазом, была живая, подвижная охотно собиравшаяся в многочисленные кривые морщинки. На другой же не было морщин, и была она мертвенно-гладкая, плоская и застывшая; и хотя по величине она равнялась первой, но казалась огромною от широко открытого слепого глаза” [35 Там же. – С. 8.

    ].

Андреева, как художника интересует внутреннее душевное состояние Иуды, поэтому все кажущиеся отступления от привычных оценок евангельских персонажей психологически соотнесены с ЕГО восприятием событий, подчинены задаче раскрытияеговнутреннего мира. Это становится возможным путем создания Андреевым многоплановой позиции автора–рассказчика. Одни его оценки внешнего вида, поведения Иуды, вливающиеся в хор знавших его людей, имеют общий негативный настрой, как это видно выше. Но характеристика Искариота меняется, когда рассказчик повествует о его смешливой жалобе на то, что все его обманывают, даже животные: “Все весело смеялись…, и сам он приятно улыбался, щуря свой живой и насмешливый глаз” [36 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести – Рига: Артава, 1991. -С. 12]; о поведении Иуды после пропажи нескольких динариев и прощения его Христом: “прост, мягок и в тоже время серьезен был Искариот.... ” [37 Там же. – С. 25. ]; “смотрел так хорошо своими большими глазами” [38 Там же. ], “Так старался Иуда доставить всем приятное…, оставаясь все тем же скромным, сдержанным и незаметным, каждому умел сказать то, что ему особенно нравится” [39 Там же. – С. 26]. Весьма примечательна и речевая характеристика Иуды. С одной стороны, его отзывы о людях злы, колючи, язвительны. В своих рассказах он“приписывал людям такие наклонности, каких не имеет даже животное” [40 Там же. –. -С. 12. ], о жителях встречных селений говорил всегда только “дурное и предвещал беду” [41 Там же. – С. 14]. Себя же он видит “красивым, смелым, прекрасным, сильным, с нежным сердцем” [42 Там же. – С. 22]. С другой стороны, его замечания, характеристики, реплики точны, остроумны, проницательны, самостоятельны, глубоки по смыслу. Они обличают мудрость. Двойственность внешняя, постоянно подчеркиваемая рассказчиком, завершает противоречивый образ Иуды.

Итак, андреевский Иуда –фигура более емкая и глубокая по своему внутреннему содержанию и, главное, неоднозначная. Но есть еще одно отличие этого образа от первоисточника: евангельский Иуда почти лишен конкретных человеческих черт. Это своего рода Предатель в абсолюте–человек, оказавшийся в очень узком кругу людей, понимающих Мессию, и предавший Его. Вот почему поступок этот страшнее безумия иудейской толпы, выбравшей Варраву и пославшей на казнь Иисуса. Толпа ослеплена, она не ведает что творит. Иуда ведает, и потому он настоящий преступник, справедливо проклятый навеки христианским миром. Ему нет прощения, которое может заслужить любой раскаявшийся грешник, творивший зло бессознательно.

Андреевский Иуда –не символ, а живой человек. В нем переплелось множество страстей и чувств. Несомненно, что любит он Христа искренне и сильно. Но Иуда обижен им и не может примириться с тем, что не он, а Иоанн является любимым учеником Иисуса. Чувство душевной ревности, испытываемое Иудой, близко и понятно нам. Но Андреев помогает осмыслить это чувство в новом аспекте, и после прочтения рассказа мы делаем вывод: от ревности до преступления один шаг. Андреевский Иуда не ради денег (как в одной из Евангелий) совершает свое преступление. Им движет обиженная любовь. И странным образом рассказ Андреева, которого многие церковные критики обвиняли в кощунстве и безнравственности, наводит на глубоко нравственную мысль: любовь не должна быть обиженной, она должна быть благородной. В Иуде же даже добрые, положительные чувства не располагают к нему: они не согреты ни искренностью, ни благожелательностью. То, что Иуда раздираем любовью-ненавистью к Иисусу, не рождает в нем нравственного страдания. А чистая, благодарная, гуманная любовь Христа (к Иуде в частности и ко всем людям вообще) не вызывает у Иуды ни желания, ни стремления изменить свою злую натуру. Более того, он хочет“изменить”Иисуса. Иуда удивлен наивностью Христа, верящего в людей, и всеми силами хочет разрушить эту наивную веру. Его предательство–это также своего рода эксперимент, с помощью которого он стремится доказать, Христу, жестокую правду о людской толпе. Чтобы не было сомнений в его“правде”о людях, он делает все, с целью уговорить апостолов вступить за Христа. И до последнего момента ожидает, как поведет себя Иисус. Андреевский Иуда– носитель идеи сомнения, отрицания и борьбы. “Разве понимает он что-нибудь в людях, в борьбе! ” [43 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести – Рига: Артава, 1991. -С. 53. ]- говорит он о Христе и его морали, упрекая апостола Петра за то, что тот, повинуясь Иисусу, не обнажил меча.

Искариот вносит в жизнь зло и вероломство, глумливую насмешку и притворство. Его предательство–это и стремление подтвердить свое злорадное предположение о недостаточной любви тех, кто клялся в этой любви и кого ненавидел Иуда. Именно то что в отношении Иуды к остальным ученикам и всем людям вообще всегда брало верх злое начало, и пробуждало в Иисусе некоторую холодность к нему.

Внешне отчуждение Иисуса от Иуды указывает на скрытый от других безмолвный спор, идущий между ними. Спор ведет Иуда. Считая и убеждая окружающих в том, что все люди лгут, он утверждает ложь в качестве действенного способа разрешения проблем. Пока ученики за ложью Иуды не видели дурных поступков, она придавала особенный интерес его рассказам. Но вот стремление Иуды видеть в людях одно дурное, как бы подтверждается жизнью. Это вносит смятение в душу Фомы и других учеников. Тем самым Искариот начинает оказывать влияние на их образ мыслей, утверждая нечто противоположное учению Иисуса. Так он дерзко берет на себя смелость встать рядом с Христом, сравниться с ним достоинством. Ему мало того, что Учитель и так приблизил его и возлюбил той же светлой любовью, что и остальных учеников. Иуде недостаточно этой любви: противопоставляя себя ученикам в искренности своей любви и преданности Иисусу, он жаждет его признания своих достоинств, и возвышения над другими учениками. Этот момент прослеживается и в Евангелиях: на тайной вечере, когда Иисус сказал, что один из сидящих здесь предаст его, ученики стали вопрошать: “Не я ли, Господи? ”, и лишь один Иуда спросил: “Не я ли, Равви? ”- тем самым показав, что видит в Иисусе лишь учителя, но не Господа. В момент предательства Иуда осознано избирает целование как знак для врагов Иисуса, поскольку в обществе раввинов поцелуй служил высшей похвалой и давался учителем ученику. Но ученики не смели целовать учителя. Так всякий раз подчеркивает свое равенство с Христом.

Его неутомимое следование за Иисусом, непритворный страх за его жизнь (в селении, где Христа приняли очень враждебно, Иуда, “охваченный безумным страхом” за него, “яростно и слепо бросался на толпу…” [44 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести – Рига: Артава, 1991. -С. 16. ]), а в дальнейшем совершенно отеческое отношение (“Ах, больно, очень больно, сыночек мой…” [45 Там же. -С. 43. ]) убеждают в его глубокой любви к Иисусу. Но в его дисгармоничной натуре, и любовь приобретает искаженный облик - она, в отличие от истиной, бескорыстной любви Христа определяется любовью Искариота к самому себе. И он искренне недоумевает: “Почему он не любит меня? …Разве не я спас ему жизнь пока те бежали? …” [46 Там же. - С. 21. ]Его любовь корыстна по природе, обусловлена деянием, поступком, наличием каких-либо выдающихся качеств. Иудой движет любовь к Иисусу, но эта гордая, возносящая его над другими любовь, противна божественной природе Спасителя. Не бога в нем любит Искариот, перед которым можно лишь склониться в благоговении и довериться во всем, а столь же похожего на других, как он Иуда; равного себе этой непохожестью, в поступках которого поэтому можно сомневаться, уличать его в неверных решениях. Иуда примкнул к Христу не веря в его учение. Поэтому он предает не свое, не то, что нравственно ему дорого. Он не переживает за крушение веры. Потревожена его гордыня. Искариоту непереносимо было, что есть учитель, воплощающий идеал во всей своей полноте и обладающий способностью видеть сокрытую от других истинную суть вещей. Осквернить ложью этот идеал Иуда не в силах. Значит, надо уничтожить того, кто его воплощает. Любовь Искариота – почва и орудие для зла и того, кто его воплощает –дьявола. Евангелия от Луки и Иоанна предательство иуды как раз и объясняет происками сатаны: он вселяется в Иуду и руководит его действиями. В рассказе также имеются некоторые намеки на такую трактовку причин предательства: “Любопытный, лукавый и злой, как одноглазый бес” [47 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести – Рига: Артава, 1991. -С. 7. ]; в его собственных словах об отце: “мой отец… может быть, и дьявол, и козел…” [48 Там же. - С. 12. ]; в репликах Фомы: “я верую, что отец твой – дьявол”, “в тебя вселился сатана, Иуда” [49 Там же. – С. 16. ]. Однако сам Андреев прямо нигде об этом не говорит. Но то, что Искариот –олицетворение зла и в некотором смысле пособник дьявола, не вызывает сомнений. Став орудием темных сил, он окончательно утвердился в своей вере в бессилие добра и праве“жертвенного порыва”ради светлого будущего, готовности пойти на все ради достижения поставленной цели. Андреев еще больше драматизирует ситуацию, связанную с Иудой: он ставит его рядом с Иисусом в роковой момент. “Я с тобою”, - шепчет он торопливо [50 Там же. – С. 47. ]. И при всей нежности и заботе, которыми он окружает Христа за несколько дней до предательства, и при всей отеческой жалости во время избиения Иисуса, на умершего Учителя Иуда взирает "“покойно и холодно” [51 Там же. – С. 49. ]. Гибель Иисуса он осознает как свою победу. Но что же это за победа? Неужели его бунт перед синедрионом способен нравственно хоть немного возвысить его? Такая деталь– “бросил он тридцать серебреников в лицо тем, кому он предал Иисуса” [52 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести – Рига: Артава, 1991. -С. 52. ]- не может даже поколебать традиционный смысл, заключенный в этом крылатом словосочетании: “Тридцать серебреников”. Логика сюжета рассказа, художественная огласовка образа возвращают нас к мысли о том, что в Иуде получили воплощение черты, намерения и поступки, составляющие позор и зловещее предостережение человечеству. А соединение добра и зла в нем выглядит механически и возвращает образ предателя на традиционно принадлежащее ему место.

Сомнительным является добро и других учеников Христа, в частности и особо приближенных к нему–Иоанна, Петра, Матфея и других. Находясь при еще живом Иисусе и будучи в полном рассвете лет, они уже спорят о том, кто из них“будет первым возле Христа в его небесном царствии” [53Там же. – С. 25. ]: “В присутствии учителя Петр и Иоанн перекорялись друг с другом, горячо оспаривали свое место возле Иисуса: перечисляли свои заслуги, мерили степень своей любви к Иисусу, горячились, кричали, даже бранились несдержанно…” [54 Там же. – С. 27]. Тем самым они в полной мере проявили свою гордыню, мелочность натуры, амбициозность. Следовательно, их любовь к Иисусу корыстна. Петр же, по существу, еще и клятвопреступник. Он клялся в том, что никогда не оставит Иисуса, но в минуту опасности трижды отрекается от него. И его отречение, и бегство других учеников– тоже своего рода предательство. Их трусость – грех, не меньше Иудиного. Есть еще одна фигура в рассказе, отнести которую к силам добра и света очень трудно. Это–прокуратор Понтий Пилат. Именно ему на суд был отдан Иисус, он проводил последний допрос. В рассказе нет описания этой беседы в отличие от Евангелий. В остальном, образ Пилата и его действия полностью совпадают с библейским. После разговора с Иисусом, он, выйдя к толпе и“презрительно оттянув губы вниз, к круглому бритому подбородку”, “бросает в толпу сухие, короткие слова…” [55 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести – Рига: Артава, 1991. -С. 46. ]. Пилат заявляет, что не “нашел человека этого виновным…” [56 Там же. ]Но озверевшая толпа требует жертвы и выбирает этой жертвой Иисуса. Что же делает Пилат? Пилат“моет руки – зачем-то моет свои белые, чистые, украшенными перстнями руки” [57 Там же. ] и кричит, что “неповинен… в крови праведника этого” [58 Там же. ]. Римлянин так и не сказал “своего решающего слова” [59 Там же. ]. И это –тоже предательство. Пассивность прокуратора Понтия Пилата не менее страшна, чем поступок Иуды Искариота.

Итак, проследив особенности осмысления проблемы борьбы добра со злом в рассказах“Бен-Товит” и “Иуда Искариот”, мы можем сказать, что в рассказе “Бен-Товит”Андреев не отходит от евангельской версии казни Христа, по которой Иисус является абсолютным - добром, а иудейская толпа– злом. В рассказе “Иуда Искариот”писатель предлагает свою версию событий, повествующих о предательстве Христа Иудой. Отходя от библейской версии, по которой предатель Иуда является носителем зла, Андреев наделяет его и некоторыми признаками добра.

§3. Мотивы Откровения святого Иоанна Богослова в романе – памфлете “Дневник Сатаны”. Мысли о конце света издавна будоражили человеческое сознание. Несмотря на обилие религиозных учений и философских теорий, одним из основных положений, объединяющих их все, является вера в неизбежно грядущий последний день земли, когда встретятся в последней битве силы добра и зла, Бог и дьявол, и постигнет, наконец, наказание всех неправедных за содеянные или грязные дела, идущих вразрез с законами Бога.

Одним из основных источников, описывающих так долго ожидаемый “конец света”, является Откровение святого Иоанна Богослова. Автор этого завершающего Библию сочинения связывает данное событие с решающим боем между Богом и дьяволом и с низвержением последнего на землю, где Сатана будет побежден и навсегда отправлен в преисподнюю: “Горе живущим на земле и на море, потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени! .. Сатана… выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, … и собирать их на брань… И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их, а диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков. ” ( Откровение святого Иоанна Богослова, 12, 12, 20, 7, 9, 10. ) И прежде всего, такие мысли возникают у людей в годы войн и великих бедствий. Будь то природные катаклизмы или исторические события.

В творчестве Леонида Андреева также нашли отражение мотивы Апокалипсиса. Их появление является следствием того, что писатель как раз жил в одну из таких переломных эпох мировой истории, и к тому же эта эпоха совпала по времени с рубежом двух столетий–концом XIX-го и началом ХХ века. Причем век ХХ оказался особенно кровавым и страшным: углубился мировой экономический кризис, начавшийся в конце XIX века; войны, одна за другой, сотрясали Европу; революции в России начала века эхом отдавались по всему миру, и их отголоски будут слышны еще долгие годы. Таким образом, грозовая атмосфера начала ХХ столетия, небывалые потрясения, войны и революции предельно обострили и изменили все процессы как в самой России, так и во всем мире. Возникла необходимость переосмыслить происходящее, по-новому взглянуть на действительность и свершающиеся исторические события. Все это и нашло отражение в литературе– зеркале окружающей реальности. На происходящие в этот период в России события, так или иначе откликнулись все русские писатели, творившие в это время. Не остался в стороне и Леонид Андреев. Первые десятилетия ХХ века нашли отражение в его последнем незаконченном романе“Дневник Сатаны”(1919), и именно в нем в связи с апокалиптическими событиями, происходящими в России и во всем мире, воплотились некоторые Откровения святого Иоанна Богослова. Андреевское восприятие мира в началеXXвека проникнуто тревогой, ощущением близости катастрофы, отражает в себе сознание неизбежности крушения старого мира и гибель эта ассоциируется у писателя с картиной Армагедона, нарисованной Иоанном Богословом, то есть воспринимается Андреевым как последний бой добрых (божественных) и злых (дьявольских) сил за власть на земле. Но, по мнению Леонида Андреева, положение в этом мире достигло наивысшей трагической точки. Трагизм заключается в том, что мир настолько погряз в грехах, преуспел и усовершенствовался в делах преступных и темных, что далеко обогнал в этом самого“отца” всего зла –дьявола. Именно эта мысль писателя нашла отражение в его последнем произведении.

Используя Откровение святого Иоанна Богослова Андреев в своем романе “Дневник Сатаны”разрабатывает сюжет о приходе дьявола на землю. По библейской версии, это появление должно сопровождаться страшными катаклизмами, и тогда на земле наступит царство зла. Писатель отходит от такого видения последствий низвержения сатаны. Его дьявол добровольно (а не по велению Бога) спускается на землю. Перед ним стоит определенная цель: познать людей и их мир. Необычен путь, который избирает андреевский дьявол для появления среди людей– он “вочеловечивается”. Для достижения этой цели он использует человеческое тело –материальную оболочку для своей бессмертной души. Причем способ, с помощью которого сатана овладевает этим временным“помещением”, полностью соответствует его дьявольской природе – это убийство. Его жертвой становится 38 – летний американский миллиардер Генри Вандергуд, мечтающий “облагодетельствовать человечество своими миллиардами” [60 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести. - Рига, 1991г. - С. 67. ]. Предпосылкой для возникновения этого образа послужил реальный факт –разрекламированное намерение американского миллиардера Альфреда Вандербильта филантропически облагодетельствовать старую Европу. Вандербильт гибнет вместе с пассажирами“Лузитании”, которая была потоплена немецкой подводной лодкой. Это произошло 7-го мая 1915 года. Действие романа дневник сатаны происходит с 18 января по 27 мая 1914года. Таким образом, Андреев в своем произведении изображает буржуазную Европу накануне первой мировой войны.

Итак, бывший “всемогущий, бессмертный, повелитель и властелин” [61 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести. - Рига, 1991г. С. 61], а ныне американский миллиардер Вандергуд едет в Рим. Движимый высокими альтруистическими побуждениями, он пересекает Атлантический океан и вступает на камни“вечного города” [62 Там же. – С. 62. ]. Генри Вандергуд полагает, что облагодетельствовать своими капиталами бедствующую Европу–дело более почетное, чем открыть еще один университет в Чикаго. Ажиотаж вокруг трех миллиардов Вандергуда и составляет сюжетную основу романа Андреева. Это позволяет писателю показать представителей разных классов и социальных сословий: католическое духовенство, свергнутых народом монархов, интеллигенцию, прислуживающую денежному мешку.

Вандергуд не подозревает, что в его тело вселился сам Сатана, спустившийся с небес для того, чтобы зло подшутить над доверчивыми людьми (“…Я пришел на землю, чтобы лгать и играть” [63 Там же. – С. 61. ]. ). таким образом, Генри Вандергуд приобретает свою “вторую реальность”. Он получает своего собственного комментатора, не оставляющего камня на камне от филантропической проповеди американского миллиардера– благотворителя, который мнит себя эмиссаром “молодой Америки” [64 Там же. – С. 69. ] и намерен лечить устаревшую Европу, внедряя в ее сознание идеалы заокеанской республики.

В романе Леонида Андреева Вандергуд – дьявол –собирательный образ социального зла. И заключено оно отнюдь не в личности бывшего свинопаса из штата Иллинойс, а в его несметных капиталах, иначе–самой природе империалистического общества. Следовательно, какими бы человеческими качествами не обладал Генри Вандергуд как личность, он не может принести людям добро. Его деньги пробуждают в них низменные чувства, со всех сторон к миллиардам тянутся жадные руки.

Католический кардинал Х. , один из алчных претендентов на вандергудовские миллиарды похож то на“старую бритую обезьяну” [65 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести. - Рига, 1991г. – С. 88. ], то на “говорящего попугая”, то на “волка”, “лисицу” [66 Там же. – С. 91]. Он меняет личины в зависимости от обстоятельств и служит единственному “Богу” –наживе охотно вступая в долю с темным авантюристом Фомой Магнусом при дележе денег американца. Рассуждая о вере, кардинал цинично заявляет, что для жалких и порочных людей нужен“о бессмертии” и “том свете”, который он проповедует вместо “тайны”, - пародия на Великого инквизитора Ф. Н. Достоевского. Не любя людей, считая любовь бессилием (“…Любовь – это бессилие” [67 Там же. – С. 90. ]) и предоставляя ее тем, кто “на низу” [68 Там же. ], кардинал Х пародийно излагает доводы великого инквизитора о пользе “тайны – обмана”: пока есть смерть, нужна церковь, проповедующая бессмертие души, иначе кто же спасет человека от смерти, - и делает вывод о том, что мир хочет быть обманутым.

Издевкой на церковью является причисление к рангу святых черта Топпи, который в прежней жизни был монахом, скончался под именем брата Винсента, прах которого стал объектом поклонения для верующих. Набожно, часто посещает церковь Мария, образ– символ некоего вселенского зла, “с ног до головы продажная, развращенная и совершенно бесстыдная” [69 Там же. – С. 164. ], как характеризует ее Магнус. Фома Магнус мечтает освободить энергию, заключенную в небольшом кусочке вещества и взорвать землю: “Мы приведем в движение всю землю, и миллионы марионеток запрыгают по нашему приказу: ты еще не знаешь как они талантливы и послушны” [70 Андреев Л. Н. Иуда Искариот. Дневник Сатаны. Повести. - Рига, 1991г. – С. 157. ]. Магнус, как бы поменявшись ролью с сатаной пытается разрушить в последнем веру в человека. Сам он, неся в душе ненависть за поруганный идеал (он увидел за ликом Мадонны“Вавилонскую блудницу”), обещает взорвать и человека: он хочет поманить его, вместо “обмана” кардинала о бессмертии, “чудом” земным и усиленно готовится к этому “опыту” на людьми. Все больше увеличивается его разрыв со “слабосильным” и порочным человечеством. Герой “Дневника Сатаны” считает, что среди людей появилось слишком много “двуногой мрази” [71 Там же. ], они необыкновенно быстро плодятся, и смерть не справляется со своей работой [72 Там же. – С. 158. ]. Чтобы помочь ей в сокращении людского племени, нужно лишь “обещать кроликам, что они станут львами”, внушить веру в “бессмертие за небольшую плату” [73 Там же. ] или в земной рай. “Ты увидишь, какую смелость и прочее разовьет мой кролик, когда я нарисую ему на стене райские кущи и эдемские сады” [74 Там же. ], - пророчествует Магнус. Итак, по мере того как “вочеловечившийся”сатана входит в мир людей, все очевиднее становится отвратительная сущность их жизни и идеалов. Все здесь фальшиво. Голый расчет, жестокий инстинкт разрушения и продажность господствуют в этом мире. В нем не осталось подлинно человеческих ценностей. Только лишь холмы Кампаньи, верное в своей щедрости солнце, природа и простые крестьяне, обрабатывающие землю под этим солнцем, напоминают о красоте жизни. “Вочеловечившийся” Сатана современный Вавилон узрел, вступив на камни “вечного города”- Рима. Это собирательный образ, символ буржуазной Европы, капиталистического мира, таящего в себе величайшую угрозу всему человечеству, его культуре. Ничто уже не спасет этот мир: ни сила гуманистического порыва, ни красота, и художник не видит его социального и духовного исцеления.

Страницы: 1, 2