Агрессия Германии против Польши - (реферат)

Агрессия Германии против Польши - (реферат)

Так, несмотря на то, что гитлеровцы все более открыто заявляли о своих агрессивных целях в отношении Польши, ее антинародная правящая клика не прекращала сотрудничать с германским фашизмом. Это сотрудничество двух фашистских клик облегчало Германии подготовку нападения на Польшу.

После отказа Германии от договора о ненападении германо-польские отношения обострялись с каждым днем. Германия концентрировала войска на польской границе и строила там укрепления. По указанию министерства пропаганды немецко-фашистская пресса открыла яростную антипольскую кампанию. 8 и 15 мая на конференции в министерстве пропаганды Германии представителям прессы было дано указание печатать как можно больше материалов о конфликтах между поляками и немцами в Польше. В позднейших инструкциях прессе восточных районов Германии было предложено “писать о бегстве “Фольксдейче” из Польши, не указывая численности и места расположения лагерей перебежчиков”. Угрозы германской прессы по адресу Польши стали исключительно резкими. 5 мая 1939 г. в сенате с ответом на речь Гитлера по поводу одностороннего расторжения Германией договора с Польшей выступил Век. Он говорил о тех уступках, которые польское правительство согласилось сделать Германии в Поморье, и выразил сожаление о“недостаточных компенсациях Польше с германской, стороны”. “Где же взаимность? ” — спрашивал польский министр, невольно раскрывая подоплеку политики правительства в связи с германскими требованиями. Выступление Века показывало, что польское правительство продолжало использовать вопрос о Гданьске и коридоре для торга с гитлеровцами, требуя реальных компенсаций за счет территорий СССР. В опубликованном в тот же день официальном ответе польского правительства на германский меморандум от 28 апреля 1939 г. о расторжении германо-польского договора 1934 г. говорилось, что польское правительство готово к возобновлению переговоров с Германией с учетом замечаний, сделанных в речи министра иностранных дел Бека.

Политика сговора с гитлеровскими агрессорами была глубоко враждебна национальным интересам польского народа. Поэтому правящие классы буржуазно-помещичьей Польши всячески маскировали ее. Вопреки воле народа лидеры санации и после разрыва Германией договора о ненападении не прекращали попыток восстановить контакт с гитлеровской кликой. Такие попытки предпринимались через посредство дипломатических представителей Болгарии, Японии, Италии. В середине мая 1939 г. к болгарскому послу в Варшаве Троянову явился заместитель министра иностранных дел Польши Арцишевский и просил устроить ему секретную встречу с германским послом Мольтке. С согласия Гитлера такая секретная встреча состоялась в одном из варшавских кафе. Арцишевский, исходя из инструкции Бека, пытался убедить правительство фашистской Германии, что Польша, заключив временное соглашение с Англией, окончательно не закрыла дверь, и что руки для переговоров с Германией у нее не связаны. Арцишевский уверял Мольтке, что известные переговоры Липского с Риббентропом происходили под влиянием событий, связанных с захватом Германией Чехословакии и Клайпеды, что вызвало большое беспокойство в Польше. Главной целью беседы была попытка Арцишевского оправдать в глазах гитлеровцев позицию Бека, занятую им на пленарном заседании сейма. Он просил Мольтко уведомить Гитлера, что Бек вынужден был 5 мая произнести речь“под давлением общественного мнения, но он по-прежнему верен Гитлеру”. Арцишевский признал, что данная речь — “это только дипломатическая игра Бека”. Мольтке холодно заявил Арцишевскому, что все это не меняет сущности дела. Арцишевский снова просил гитлеровского посла передать в Берлин, чтобы там не придавали особого значения последним внешнеполитическим маневрам польского правительства. Он сказал: “Польша делала далеко идущие уступки Германии и готова идти еще дальше. Однако она не может полностью передать Германии экономического и политического господства над Данцигом. Польские государственные деятели не могут пойти на это, не потеряв власти над своей страной”. Арцишевский уверял гитлеровского посла в стремлении польского правительства к союзу и дружбе с фашистской Германией...И результат этой беседы не замедлил сказаться. 23 мая 1939 г. Мольтке сообщил в Берлин, что так называемый поворот в политике польского правительства, выразившийся в принятии английских “гарантий”, произведен для обмана народных масс Польши и что в речи 5 мая Бек под давлением общественного мнения “вынужден был защищать чуждую ему политику”. Мольтке передавал в Берлин рассказ Арцишевского о том, какое чувство возмущения вызвала у Бека реакция народа на его речь в сейме; Получив поздравительные телеграммы от ряда общественных организаций Польши по случаю этой речи, Бек, охваченный гневом, воскликнул: “Ах, что заставляет меня делать эта польская голытьба с улицы! ” — и рвал приветственные телеграммы. В заключение своего донесения Мольтке передал в Берлин заявление Арцишевского о том, что“Бек остается и теперь в сущности приверженцем старой политики, но если бы он продолжал открыто политику сотрудничества с Германией, то не мог бы удержаться у власти”.

Польское правительство предпринимало попытки наладить контакт с правительством фашистской Германии и через другие каналы. Как сообщал в Берлин Мольтке, один из сотрудников польского министерства иностранных дел, Кобылянский, в мае 1939 г. вел беседу по данному вопросу с японским послом в Варшаве Сако, который даже совершил тайную поездку в Берлин для того, чтобы вовлечь в германо-польские переговоры японского посла Того. Польский посол в Риме Венява Длугошевский добивался итальянского посредничества в возобновлении германо-польских переговоров. Во время беседы с Чиано 15 мая 1939 г. он настойчиво просил поддержки Италии. Однако правительство Муссолини, которое в те дни готовилось к подписанию пакта о военном союзе с Германией, не откликнулось на просьбу польского правительства.

Происки Века не остались секретом для правительств Англии и Франции. Французский посол в Варшаве Ноэль писал в своих мемуарах: “Бек предпринял попытку начать переговоры с Германией тайно, не предавая их гласности”.

Таким образом, летом 1939 г. после разрыва Германией договора с Польшей о ненападении Бек и вся правящая фашистская клика Польши продолжали проводить свой прежний прогитлеровский антинациональный курс. Но для того чтобы удержаться у власти, они вынуждены были совершать различные дипломатические маневры и создавать видимость “сопротивления”агрессивным требованиям Германии. Однако в связи с непримиримой позицией, занятой гитлеровцами в отношении Польши, все попытки польского правительства возобновить контакты с германским правительством в мае 1939 г. оказались безуспешными. Оказавшись перед угрозой немецко-фашистской агрессии, правящие буржуазно-помещичьи круги Польши категорически отказывались от помощи Советского Союза и тем самым активно помогали правительствам Англии и Франции саботировать переговоры с СССР. Советское правительство неоднократно делало предложения правительству Польши об оказании помощи как экономического, так и военного характера. 10 мая 1939 г. польского министра иностранных дел посетил прибывший в Варшаву заместитель народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкин. “От имени своего правительства он заявил мне, — писал позднее в своих мемуарах Век, — что если Польша явится объектом нападения, то она может рассчитывать на дружественную позицию Советского Союза. Он (Потемкин. —В. Ф. ) дал понять, что было бы неплохо улучшить отношения между Польшей и СССР”. 14 июня советский посол в Польше посетил заместителя министра иностранных дел Польши и вел с ним переговоры о возможности расширения советско-польских экономических отношений на основе заключенного польско-советского торгового договора. Но польское правительство, продолжавшее втайне ориентироваться на фашистскую Германию, вместе с которой оно в течение ряда лет вынашивало планы войны против СССР, отклонило эти предложения. 11 мая польский посол в Москве Гржибовский во время беседы с народным комиссаром иностранных дел СССР заявил, что“Польша не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР”. Таким образом, в тот момент, когда гитлеровский меч был уже занесен над Польшей, польское реакционное правительство отклонило предложение Советского Союза о заключении договора о взаимопомощи, чем совершило предательство национальных интересов польского народа.

Английское и французское правительства использовали антисоветскую политику польского правительства для маскировки своей собственной дипломатической игры. Как известно, отрицательный ответ на предложение СССР польское правительство дало с согласия и при поощрении правительств Англии и Франции. Румынский министр иностранных дел Гафенку, который в то время посетил столицы европейских государств, приводит текст английской ноты французскому правительству от 29 апреля 1939 г. , в которой, между прочим, говорилось о предстоящих переговорах с Советским Союзом. “Не компрометировать общий фронт, проходя мимо возражений Польши и Румынии.... ”, — гласила нота. Комментируя эту ноту, Гафенко пишет: “Правительство Великобритании было счастливо выдвинуть на первый план возражения Польши и Румынии для того, чтобы ограничить те обязательства, которые мог бы взять на себя Советский Союз”. Правительство СССР неоднократно запрашивало правительство Польши о его согласии пропустить советские войска через польскую территорию в случае нападения на нее гитлеровской армии, а также предлагало непосредственную помощь советских вооруженных сил в случае немецко-фашистской агрессии. Уже одно только согласие польского правительства на получение военной помощи со стороны Советского Союза оказало бы сильное сдерживающее влияние на правящие круги фашистской Германии. Но антинародное правительство санации отказалось от спасительной для Польши реальной военной помощи СССР.

Толкая Польшу к отказу от предложений Советского правительства, правящие круги Англии и Франции в свою очередь ничего не предпринимали для того, чтобы конкретизировать свои политические и военные обязательства в отношении Польши и оказать ей моральную помощь для подготовки к отпору германской агрессии. Они и не могли этого сделать, так как рассматривали Польшу в качестве разменной монеты во время переговоров с правительством фашистской Германии. Германский посол в Лондоне Дирксен, характеризуя английские предложения Германии, сделанные летом 1939 г. , сообщал в Берлин: “Соглашение с Германией химически, так сказать, растворило бы данцигскую проблему и открыло бы дорогу к германо-польскому урегулированию, которым Англии не было бы больше надобности интересоваться”.

Однако антифашистская борьба трудящихся Польши и давление общественного мнения Франции и Англии заставили правящие круги этих стран совершить некоторые робкие шаги, которые должны были создать видимость их готовности оказать помощь Польше. В мае 1939 г. польское правительство предприняло попытку заключить с Францией военное соглашение на случай нападения фашистской Германии. 14 мая в Париж прибыла польская военная миссия в составе военного министра Польши генерала Каспшицкого и заместителя начальника генерального штаба полковника Яклича. 16 мая 1939 г. начались переговоры. С французской стороны в переговорах участвовали начальник генерального штаба генерал Рамелен, адмирал Дарлан и др.

19 мая 1939 г. польско-французское соглашение было парафировано генералами Гамеленом и Каспшицким. По этому соглашению французские военно-воздушпые силы должны были нанести удар по Германии сразу же после начала войны, а сухопутная армия—на 16-й день после начала мобилизации. Однако французское правительство Даладье, сославшись на отсутствие политического соглашения между Польшей и Францией, отказалось утвердить это военное соглашение.

Франко-польские переговоры о заключении политического и военного соглашений, сорванные в мае 1939 г. , не возобновлялись вплоть до начала войны. Только 4 сентября. 1939 г. , когда уже Польша терпела поражение под натиском гитлеровских полчищ, было подписано франко-польское соглашение. Этот запоздалый жест понадобился французским мюнхенцам для того, чтобы ввести в заблуждение народы и снять с себя ответственность за предательство Польши. Такой же маневр в отношении Польши осуществило и английское правительство. 23—24 мая 1939 г. в Варшаве происходили англо-польские военные переговоры. С английской стороны в них участвовали генерал Кляйтон с группой офицеров, с польской—начальник генерального штаба генерал Стахевич и начальники штабов военно-воздушных и военно-морских сил. Так же как и во время франко-польских переговоров, речь шла о сроках и размерах военной помощи Польше. Представители английских вооруженных сил стремились взять на себя как можно меньше обязательств. Как признает английский лейбористский деятель Хыо Дальтон, “в течение пяти последующих месяцев (после предоставления Англией “гарантий” Польше. — В. Ф. ) планы не были согласованы.... Переговоров между штабами не было”. Американская дипломатия оказала большую поддержку дипломатическим маневрам англо-французских мюнхенцев, в частности политике предоставления так называемых гарантий Польше и другим странам и саботирования правительствами Англии и Франции переговоров с СССР. Империалисты США не сомневались, что гитлеровцы после оккупации Праги взяли твердый курс на войну. 13 мая 1939 г. американский поверенный в Берлине Кирк сообщал Хэллу о готовности Германии в любой день совершить нападение на Польшу. Цель американской дипломатии по-прежнему сводилась к тому, чтобы поощрять Германию к войне против СССР, в ходе которой обе страны обессилят друг друга, а затем со свежими силами вмещаются США и станут вершителями судеб Европы и всего мира. В таких угрожающих условиях, когда фашистская Германия проводила практическую подготовку к вооруженному нападению на Польшу, а правительства западных империалистических держав своей политикой сговора с гитлеровцами поощряли агрессора, польское фашистское правительство продолжало скрывать угрозу войны, бахвалиться “силой” и “непобедимостью”польской армии. Правящая клика Польши тешила себя надеждой, что фашистская Германия не рискнет напасть на Польшу. “Какой интерес для Германии воевать с Польшей? Верите ли вы, что Гитлер желает чего-либо подобного? Знаем, что он этого не желает. Он определенно желает Данцига, но он никогда не согласится уплатить такую цену за приобретение этого города”, — говорил Бек румынскому министру иностранных дел. Сохраняя такую уверенность, польское правительство не принимало мер для подготовки страны и армии к отражению германского нападения. Промышленность Польши не могла обеспечить армию вооружением и снаряжением, необходимыми для ведения современной войны. К тому же польская военная промышленность была расположена главным образом вблизи границ с Германией, которую правящие классы Польши рассматривали в качестве надежного тыла и союзника в планируемой ими войне с Советским Союзом.

В связи со слабой моторизацией промышленности и сельского хозяйства польская армия не имела достаточного количества кадров для управления даже имевшейся в сравнительно небольшом количестве военной техникой. Польская армия была по старинке организована, обучена и вооружена. “Одним словом, — пишет полковник Кирхмайер, — дивизия была недостаточно вооруженной и малоподвижной массой людей, лошадей и повозок”. Противовоздушная оборона находилась в зачаточном состоянии, важнейшие промышленные объекты западных областей Польши вовсе не были прикрыты зенитной артиллерией. Из имевшихся 771 самолета только 42% были пригодны для боевых действий3. Западная граница Польши не имела укреплений, аэродромов; вблизи нее были расположены многочисленные склады. Основные укрепления и аэродромы находились на восточной границе, они предназначались для использования в войне против СССР. Только на строительство укреплений в Полесье ежегодно перед войной польское правительство расходовало от 20 до 30 млн. злотых. Таким образом, Польша в случае войны с фашистской Германией должна была отражать атаки противника не фронтом, а тылом.

В результате пагубной антинациональной политики правящих буржуазно-помещичьих классов Польши страна ни в экономическом, пи в политическом отношениях не была подготовлена для отражения немецко-фашистской агрессии. Вплоть до самого нападения гитлеровцев на Польшу и в ходе войны санация продолжала деморализовывать и обезоруживать польский народ, способствовать гитлеровцам в захвате и порабощении Польши. 3. Обострение германо-польских отношений летом 1939 г.

В течение лета 1939 г. гитлеровцы спровоцировали ряд конфликтов на польско-германской границе и использовали их для обострения отношений с Польшей. Они усиленно превращали “вольный город”Гданьск в свою важнейшую опорную базу. Постепенно распорядительный центр гданьских властей переместился в Берлин. Главари гданьских фашистов гаулейтер Ферстер и председатель сената Грейзер систематически нарушали конституцию “вольного города”и права Польши; гданьские фашисты усилили преследование польских граждан и польских властей. В город контрабандным путем доставлялось большое количество оружия из Восточной Пруссии и других областей Германии. Сотни и тысячи эсэсовцев в гражданской форме пробирались в Гданьск и здесь из местных фашистов формировали вооруженные отряды. Они учиняли антипольские провокации и затрудняли польским официальным лицам выполнение их служебных обязанностей в Гданьске, которые они осуществляли согласно статье 104 Версальского мирного договора. В соответствии с указанием геббельсовского министерства пропаганды любой мелкий инцидент на гданьско-польской границе сильно раздувался немецко-фашистской прессой и становился предметом германо-польской дипломатической полемики. Количество провокаций на германо-польской границе непрерывно возрастало. Наиболее крупный инцидент произошел 20 мая 1939 г. в Клодове (на границе Гданьска с Восточной Пруссией). Группа эсэсовцев напала на польских таможенных инспекторов и учинила разгром помещения таможни. На машину заместителя генерального комиссара Польши в Гданьске, выехавшего в Клодово для расследования происшествия, было совершено нападение. Возникла перестрелка, во время которой был убит эсэсовец. Немецко-фашистская пресса широко использовала этот инцидент для антипольской пропаганды.

Польское правительство заявило протест гданьскому сенату и потребовало обеспечения безопасности польским представителям и гарантий на будущее. Гитлеровцы превратили похороны эсэсовца в шумную антипольскую демонстрацию. Президент сената фашист Грейзер и гаулейтер Ферстер выступили с резкими антипольскими речами, а Гитлер специальным самолетом прислал венок на могилу убитого эсэсовца. Инцидент понадобился немецким фашистам для того, чтобы дезорганизовать на определенное время польскую пограничную охрану и получить возможность бесконтрольного снабжения гданьских фашистов оружием из Восточной Пруссии. Летом гитлеровцы продолжали милитаризацию Гданьска. Иностранные дипломаты сообщали своим правительствам о том, что немецко-фашистские власти направляли из Восточной Пруссии в Гданьск десятки тысяч гитлеровцев. На пароходах в Гданьский порт в обход польских таможенных постов из фашистской Германии доставлялись оружие, артиллерия, танки.

Французский посол Ноэль сообщал в Париж: “Милитаризация Гданьска и окрестностей быстро продвигается вперед, и приближается минута, при которой между фактическим положением и включением его в состав Германии будет находиться только тонкий лист бумаги с написанным статутом “вольного города”. Главари фашистской Германии непосредственно руководили подготовкой путча. Ферстер и Грейзер систематически посещали Берлин, где получали инструкции. 2 мая 1939 г. в Гданьск прибыл Геббельс. В речи на курсах фашистских пропагандистов он сказал: “Фюрер уже определил день и час занятия Гданьска и включения его в состав Германии”. Прибыв вторично в Гданьск 18 июня, он говорил, чтобы жители Гданьска не забывали, что “фюрер”помнит о них. В конце июня в Гданьск приезжал Гиммлер, который инструктировал местных гестаповцев провоцируя эти инциденты, гитлеровцы надеялись захватить Гданьск без войны “мирным”путем. Разрабатывая этот план, гитлеровца строили основной расчет на продолжении правительствами Англии, Франции и США мюнхенской политики. Гитлер и его клика не верили в англо-французские“гарантии”Польше и имели основания полагать, что Англия и Франция не будут воевать с Германией из-за Гданьска. Гитлеровцев чрезвычайно ободряла и позиция США. Летом 1939 г. в конгрессе США обсуждался вопрос об отмене закона о “нейтралитете”и эмбарго на вывоз оружия из Соединенных Штатов. Конгресс отклонил предложения об отмене этих законов, чем оказал большую поддержку гитлеровцам, готовившим нападение на Польшу. О том, какое значение могла иметь отмена этого закона для сдерживания германской агрессии, государственный секретарь США К. Хэлл в своих мемуарах писал следующее: “Я, однако, уверен, что если бы эмбарго на оружие было отменено в мае, июне или даже в июле 1939 г. , то он (Гитлер. — В. Ф. ) непременно принял бы этот фактор к сведению. Я также уверен, что срыв отмены эмбарго поощрил его выступить, принимая также во внимание заверения Риббентропа о том, что Англия и Франция не придут на помощь Польше и что даже если они и попытаются что-либо сделать, то не смогут предпринять что-либо эффективное, так как будут лишены материальной помощи со стороны Америки”.

20 июля Буллит телеграфировал президенту США из Парижа, что по мнению Лондона и Парижа решимость Гитлера начать войну в августе возросла вследствие принятия конгрессом решения отложить отмену закона о нейтралитете. Это признание ведущего американского дипломата красноречиво свидетельствовало о том, что политика правящих кругов США способствовала развязыванию войны.

Обнадеженные такой политикой западных держав, гитлеровцы предпринимают еще одну попытку захватить Гданьск до начала уже решенной “большой” войны против Польши. В начале августа 1939 г. был спровоцирован ряд новых острых конфликтов между Гданьском и Польшей. В ответ на ограничение деятельности польских таможенных инспекторов в Гданьске и другие антипольские действия гданьских фашистских властей польское правительство приняло ряд, ответных мер. Оно запретило с 1 августа доставку в Польшу без пошлин маргарина, производившегося в Гданьске на фабриках акционерного общества“Амада”, и сельдей, доставлявшихся из Гданьска. Это наносило чувствительный удар по интересам немецкой буржуазии.

Фашистские гданьские власти издали распоряжение, запрещающее с 6 августа 1939 г. польским таможенным инспекторам выполнять их обязанности на границе Гданьска с Восточной Пруссией. Это было явное нарушение статута“вольного города”Гданьска и прав Польши. Открытие границы Гданьска с Восточной Пруссией по существу было равноценно включению Гданьска в состав фашистской Германии. Возник острый конфликт между польским правительством и гданьским сенатом, за спиной которого стояло правительство фашистской Германии. Ряд польских газет в начале августа выступили со статьями, разоблачающими агрессивные действия гитлеровской Германии против Польши. “Газета Польска” писала, что Германия перестала платить за поставляемый Польшей лес, масло, хлеб, руду, замораживает кредиты; вместо поставок машин и аппаратов она ввозпт в Польшу бусы, гармоники и пр. Газета “Курьер Поранны” 9 августа под кричащим заголовком “Волчьи аппетиты Германии распространяются и на Поморье” отмечала, что территориальные притязания Германии уже не ограничиваются требованием Гданьска и Поморья, но распространяются на всю Польшу. 10 августа“Газета Польска”писала, что шумиха, поднятая геббельсовской пропагандой вокруг положения германского национального меньшинства в Польше, является повторением судетской тактики Берлина. Германия решила использовать эти факты для нового нажима на Польшу. 9 августа Вейцзекер в беседе с советником польского посольства в Берлине Любомирским (это была первая официальная беседа польских и германских дипломатов после нашумевшего выступления Бека в сенате 5 мая 1939 г. ) заявил, что подобная позиция Польши, а особенно ее действия в отношении Гданьска приведут к ухудшению отношений с Германией. Вслед за тем гитлеровская пропаганда открыла новый поход против Польши, который уже не прекращался до начала войны. С начала августа немепко-фашистская пресса стала выступать с открытыми военными угрозами по адресу Польши. “Германия вычеркнет Польшу из истории”, — угрожающе писала нацистская газета “Фёлькишер беобахтер”. Она заявляла, что “Польша должна себе ясно представлять, какие последствия могут повлечь ее выпады против Данцпга”. И далее: “Поляки, видимо, забыли, что немецкие пушки тоже могут стрелять”. В тот же день газета “Берлинер бёрзен цейтунг” писала об “империалистических планах Польши против Германии”и предупреждала, что тех, кто бряцает оружием у ворот Берлина, ждет суровое возмездие. На следующий день эта же газета демонстративно заявляла, что Германия не может бесконечно игнорировать антинемецкне выпады польской прессы: “Приближается время, когда в наших словах отчетливо будет слышен звон железа”. Газета гдапьских фашистов “Данцигер форпостен” начала ежедневно выходить под девизом “Назад, в империю! ”. Гданьские фашисты использовали инциденты для усиления преследования польских граждан и нарушения прав Польши. 10 августа Ферстер, вернувшись из Берхтесгадена после совещания с Гитлером, выстудил на антипольском митинге гданьских фашистов с погромной речью, в которой сказал: “Решающий час наступил. Данцигские нацисты ждут только приказа Гитлера”. В заключение своей речи он заверил слушателей, что их следующее собрание состоится“после присоединения Данцига к Германии”. Вслед за тем и сам Гитлер сделал еще ряд угрожающих заявлении по адресу Польши. 11 августа в беседе с верховным комиссаром Лиги наций в Гданьске Буркхардтом Гитлер говорил: “Если подобный инцидент снова возникнет в Данциге, я со всей мощью механизированного оружия обрушусь на этих поляков, и в течение нескольких дней Польша перестанет существовать. Вы слышите меня? ” К середине августа 1939 г. , когда все подготовительные мероприятия Германии к войне с Польшей были закопчены, гитлеровцы решили ознакомить с ними своего союзника — фашистскую Италию. 11 августа по приглашению германского правительства в Зальцбург прибыл итальянский министр иностранных дел Чиано. На вопрос Чиано: “Чего вы хотите: коридор или Данциг? ” — Риббентроп ответил: “Теперь ни первого и ни второго, мы хотим войны”. Риббентроп, а на следующий день Гитлер убеждали Италию вступить в войну. Ее участие в войне, по мнению гитлеровцев, оказало бы большое влияние на позицию Англии, Франции и США. Итальянский министр выразил удивление в связи с тем, что Германия столь неожиданно для его правительства предъявила своп требования Польше и поставила Италию перед фактом вовлечения в войну с западными державами, к которой она еще не была подготовлена. Как рассказывает Чиано в своем дневнике, накануне поездки в Германию Муссолини, инструктируя его, высказался против вступления в войну в данное время и поручил ему убедить гитлеровцев не начинать войны до завершения Италией военных приготовлений. Гитлер в беседе с итальянским министром неизменно подчеркивал военную мощь Германии и ее способность быстро выиграть войну. Из документа, содержащего запись этой беседы, видно, что уже в то время Германия определенно решила начать войну со своими конкурентами— Англией и Францией — спустя некоторое время после разгрома Польши. Фашистский диктатор подчеркивал военную слабость и неподготовленность Англии, Франции и Польши к войне. “Разрешение этой проблемы, — говорил Гитлер, — должно быть произведено немедленно. Нельзя терять времени”. На вопрос Чиано, когда можно рассчитывать на начало войны с Польшей, Гитлер ответил, что не позднее августа при первой же возможности он немедленно атакует Польшу. “Фюрер сказал, — отмечал Чиано, — что Польшу следует поразить с такой силой, чтобы она в течение пятидесяти лет не была бы в состоянии сражаться”. Для того чтобы успокоить итальянское правительство, Гитлер убеждал Чиано, что западные державы не вмешаются в германо-польскую войну, а если это случится, то объявление войны с их стороны“будет иметь только формальное значение”. В последующие дни в ходе германо-итальянских дипломатических переговоров правительство Италии продолжало выражать свое опасение, что Германии не удастся локализовать конфликт с Польшей и что западные державы вмешаются в него и нанесут свой первый удар по Италии в случае ее вступления в войну. В это время происходили также оживленные итало-английские переговоры, в ходе которых правительство Чемберлена пыталось расколоть фашистский военный блок и удержать Италию от вступления в войну. В конечном счете в обмен па предоставление Италии свободы действий в отношении Югославии и в бассейне Средиземного моря Муссолини согласился поддержать захват гитлеровцами Польши. Правительство гитлеровской Германии сговаривалось и с другим членом “оси” — с фашистским правительством Венгрии. В конце августа Риббентроп вел переговоры с правительством Хорти о возможности прохода немецких войск через венгерскую территорию для нападения на Польшу. Правительство Венгрии занимало колеблющуюся позицию. Тогда в целях оказания давления на Венгрию Германия отозвала своих военных инструкторов и журналистов. В итоге нового германского нажима, как доносил в Варшаву польский посол в Лондоне Рачинский, Венгрия, которая прежде обещала оказать вооруженную поддержку Польше в случае нападения на нее какой-либо третьей стороны, теперь заявляла, что она“в случае объявления Германией войны Польше провозгласит нейтралитет”. Во второй половине августа немецкие войска начали занимать исходные позиции для нападения на Польшу. В Гданьск была направлена германская военная миссия во главе с генералом Боденшатцом, который возглавил находившиеся там немецкие войска и вооруженные отряды местных фашистов. Германский консул в Гданьске Везенмейер 22 августа сообщал Вейцзекеру план серии провокаций против Польши: арест польских граждан, подготовка вооруженного нападения на польскую военно-морскую базу на полуострове Вестерплатт и т. д... Под предлогом участия в так называемых тапненбергских празднествах в Восточную Прусспю был переброшен из Германии ряд воинских соединений. 22 августа 1939 г. по приглашению сената в Гданьский порт с“визитом вежливости” прибыл германский линкор “Шлезвиг-Голыптейн”. Германский военный корабль прибыл в Гданьск, не уведомив об этом предварительно польское правительство, что являлось нарушением статута“вольного города”. Еще накануне, 21 августа, командир корабля отдал приказ о задачах экипажа линкора в войне с Польшей. “Полное уничтожение польских вооруженных сил. Блокирование всех морских путей, ведущих к польским опорным пунктам, особенно к Гдыне”, — говорилось в приказе. Воспользовавшись прибытием германского военного корабля, 23 августа гданьские фашисты совершили государственный переворот в городе. Фашистский сенат провозгласил гаулейтера Ферстера главой города. Это решение сената превращало Гданьск в одну из“гay” (провинций) фашистской Германии, хотя формально еще и не провозглашалось его включение в состав Германии. Ликвидировалась конституция “вольного города”, гарантированная Лигой наций, и все права Польши в Гданьске. Отныне вопросами внешних сношений города ведала не Польша, а Ферстер, который, как гаулейтер, подчинялся непосредственно Гитлеру. Польское правительство направило гданьскому сенату ноту протеста в связи с этими фактами. В ответ на это Ферстер заявил, что этот декрет санкционировал только положение, которое существовало в Гданьске с 1933 г. , т. е. что главарь фашистской партии по типу Германии одновременно является и главой государства.

В связи с переворотом в Гданьске польское правительство поручило своему послу в Берлине сделать демарш правительству Германии. Но добиться встречи с Риббентропом или Вейцзекером Липский не смог. После срыва Англией и Францией с помощью правительства панской Польши переговоров с Советским Союзом о заключении пакта против агрессии ничто уже больше не мешало фашистской Германии начать осуществление ее агрессивного плана. 18 августа Кулондр сообщал в Париж, что по его наблюдениям никто в Берлине не верит в вооруженное вмешательство Великобритании на стороне Польши. “Почему Англия будет бороться из-за какого-то Данцига, после того как она позволила Германии захватить Австрию, Судетскую область, всю Чехословакию и Мемель? ” — спрашивал один из фашистских главарей у сотрудника французского посольства. 22 августа 1939 г. Гитлер созвал в Оберзальцберге своих высших офицеров, где сделал обзор политического и военного положения и отдал последние указания о подготовке к войне. Гитлер говорил, что“мы твердо решили с самого начала бороться против западных держав”, но обстановка сложилась так, что “прежде всего будет разгромлена Польша”. Фашистский диктатор признал, что англо-франко-советские переговоры вызывали у него большую тревогу. “Первоначально, — говорил он, —существовало опасение, что в связи с политическими комбинациями Англия, Россия и Франция будут бороться вместе”.

Затем он объяснил, почему было решено ускорить срок начала войны. Этому способствовали, по его словам, следующие обстоятельства: 1) наличие у власти в Италии и Испании дружественных Германии режимов; 2) крах немецкой экономической политики. Гитлер откровенно признавал, что четырехлетний план потерпел фиаско, и если в будущем году Германия не победит, “то мы кончены”; 3) политика сговора с агрессорами, проводившаяся правительствами Англии и Франции. “В Мюнхене, — продолжал Гитлер, — мы видели этих убогих червей — Чемберлена и Даладье”. Гитлер был твердо убежден, что западные державы не решатся напасть на Германию, “самое большое, на что они способны, — это блокада Германии”. Об этом свидетельствовали нежелание Англии и Франции конкретизировать свои обязательства о помощи Польше, их отказ от предоставления ей значительной финансовой и военной помощи и т. д. Отсюда Гитлер делал следующий практический вывод: “Будем охранять наши позиции на Западе, пока не разгромим Польшу”. Вторая речь Гитлера на данном совещании была посвящена ужо непосредственно предстоящей войне с Польшей. С циничной откровенностью Гитлер раскрыл действительные цели немецко-фашистских империалистов в отношении польского народа. “Уничтожение Польши, — говорил Гитлер, —находится на первом плане.... Даже если бы война возникла на Западе, уничтожение Польши было бы основной целью”. Напутствуя своих военачальников, Гитлер рекомендовал использовать в войне с Польшей самые кровавые, варварские методы: “Не имейте жалости, будьте нахальны! ” Далее главарь германских фашистов говорил, что он высылает на Восток свою дивизию “Мертвая голова”, которой дан приказ о беспощадном уничтожении всех мужчин, женщин и детей польской расы и языка. “Война, — говорил он, — должна быть войной на уничтожение, значительная часть населения будет истреблена, и Польша будет колонизована немцами”. Конкретизируя дальнейшие планы, Гитлер заявил, что, в конце концов, он постарается сделать то же самое и в Советском Союзе.

Выступление Гитлера перед военачальниками являлось предварительным приказом об агрессии против Польши: определились захватнические цели войны, устанавливался срок нападения на Польшу (26 августа 1939 г. ). Агрессия против Польши должна была явиться лишь составной частью общего плана войны с Англией и Францией.

Завершая последние приготовления к агрессии, гитлеровцы усилили провокации на границе с Польшей и активизировали подрывную деятельность фашистской“пятой колонны”. 23 августа руководитель иностранного отдела фашистской партии гаулейтер и статс-секретарь министерства иностранных дел Боле сообщал своему представителю в германском посольстве в Варшаве, чтобы он в тот же день отдал приказ агентам иностранного отдела фашистской партии в германских консульствах в Торуне, Познани, Катовицах немедленно уничтожить компрометирующие гитлеровское правительство документы. Германская пресса получила указание преднамеренно раздувать материалы о военных приготовлениях Польши, о преследовании немецкого меньшинства и т. д. 26 августа 1939 г. “Франкфуртер цейтунг” в статье “Польские военные приготовления” писала: “Сообщения из пограничных областей и показания польских дезертиров свидетельствуют о том, что Польша готовит нападение на Германию”. В польской и германской прессе появлялось много сообщений о подготовке западными державами нового Мюнхена за счет Польши.

Под прикрытием этой пропаганды германские танковые и механизированные армии продвигались к польской границе. В Словакии германская военная миссия во главе с генералом Бартхаузеном завершала подготовку словацких войск к участию в войне с Польшей. Словацкая пресса начала также предъявлять территориальные притязания к Польше. В ночь с 24 на 25 августа в Германий был отдан тайный приказ о начале мобилизации. До нападения фашистской Германии на Польшу оставались считанные дни.

4. Нападение фашистской Германии на Польшу и развязывание второй мировой войны. Завершая последние приготовления к нападению на Польшу, гитлеровцы продолжали считать, что их план внешнеполитической изоляции Польши удался и что на первых порах война с Польшей не превратится в европейскую или мировую войну. Еще 22 августа 1939 г. английский премьер выражал готовность взять на себя посредничество в германо-польском конфликте. Чемберлен писал Гитлеру, что“Англия готова обсудить широкие проблемы, связанные с будущностью международных отношений, в которых заинтересованы как Англия, так и Германия”. Предложенная Чемберленом процедура разрешения напряженных польско-германских отношений напоминала как по форме, так и по существу подготовку нового Мюнхена, на сей раз за счет Польши. 25 августа Гитлер вручил английскому послу Гендерсону ответ на письмо Чемберлена, в котором выражал согласие подписать соглашение с Англией только после.... разрешения польского вопроса. С этим ответом Гендерсон вылетел в Лондон для переговоров со своим правительством.

24 августа эти же предложения Геринг вручил своему родственнику, шведскому банкиру Далерусу, который срочно вылетел в Лондон и сообщил их апглийским министрам. На Нюрнбергском процессе Геринг признал, что“речь шла об изыскании способов мирного разрешения вопроса по методу Мюнхена”. 25 августа Гитлер имел также беседу с французским послом Кулопдром, в которой лицемерно заявил, что он не питает вражды к Франции, не желает воевать с Францией из-за Польши и окончательно отказывается от притязаний на Эльзас-Лотарингию. Кулондр в свою очередь убеждал Гитлера, что Франция дает Польше“миролюбивые советы”. “Я верю, — отвечал ему Гитлер, —в умеренность таких людей, как Бек, но они уже не являются хозяевами положения”. В эти дни правительства Англии и Франции усилили нажим на Польшу, добиваясь, чтобы она послушно выполняла их советы, имеющие своей целью подготовку нового Мюнхена. Накануне войны особенно ярко сказалась роль Польши как “игрального мяча” в руках империалистических держав. Дипломатические представители Англии, Фрагщии и США являлись фактическими хозяевами в Варшаве и диктовали свою волю правительству Польши. 24 августа Боннэ писал французскому поверенному в делах в Лондоне, что он направил польскому правительству демарш, чтобы оно воздержалось от применения вооруженных сил в случае, если гданьскнй сенат провозгласит присоединение города к Германии. Польское правительство в таком случае должно действовать только дипломатическими средствами.

Учитывая благоприятную международную обстановку для агрессии, созданную правящими кругами Англии и Франции, которые при содействии правящих кругов США посредством тайного сговора с фашистской Германией готовили новый империалистический сговор, Гитлер решает нанести молниеносный удар по Польше. Начало наступления, германских вооруженных сил против Польши было назначено на 26 августа. Войскам был отдан приказе начале военных действий в 4 час. 30 мин. Но ряд внешнеполитических соображений заставил гитлеровское правительство отложить нападение на несколько дней. Генерал Гудериан, командовавший танковым корпусом в войне с Польшей, в своих мемуарах пишет: “В ночь с 25 на 26 августа наступление было отменено.... Почти вышедшие на исходные позиции части мы едва успели отвести назад. Очевидно, дипломатические переговоры шли полным ходом”. Бывший начальник генерального штаба германской армии генерал Гальдер в своем дневнике, не предназначавшемся к печати, еще более полно вскрывает причины отмены нападения на Польшу. “26 августа стало ясным, — пишет он, — что Англия вмешается. Предпринята еще одна попытка воздействия на Муссолини”. И далее: “Фюрер весьма удручен. В 22. 30 был дан отбой”. Позиция Италии, безусловно, сыграла важную роль в этих драматических событиях кануна второй мировой войны. С 19 августа 1939 г. продолжались оживленные германо-итальянские переговоры. Муссолини боялся немедленно вступать в войну в связи с неясной позицией правительств Англии и Франции, а также в связи с военной слабостью Италии. 20 августа 1939 г. итальянский посол в Берлине прибыл в Рим и проинформировал Муссолини о германских военных планах. 21 августа министерство иностранных дел Италии составило специальную записку о разногласиях, существующих между правительствами Германии и Италии во взглядах на предстоящую войну. В ней говорилось, что германо-итальянский союз основан на том, что война будет развязана не ранее чем через два-три года. В период заключения союза отмечалось, что вопрос о войне будет обсужден совместно, однако только несколько дней тому назад в Зальцбурге Риббентроп сообщил Чиано, что Германия готова начать войну. В записке выражалось опасение, что в случае вступления Италии в войну англо-французский флот нанесет по ней свой основной удар. В связи с этим итальянское правительство, поддерживая план локальной германо-польской войны, отказывалось принять участие в европейской войне. 25 августа в 14 час. 20 мин. германский посол в Риме Макензен передал Муссолини личное письмо Гитлера, в котором говорилось, что германским вооруженным силам отдан приказ о начале военных действий против Польши утром 26 августа. Это письмо вызвало переполох в правительстве фашистской Италии. В письме ни слова не говорилось о позиции Англии и Франции. Но Муссолини понимал, что, несмотря па все ухищрения правительства Чемберлена, Англии не удастся избежать вступления в войну. В тот же день, 25 августа, Аттолико передал Гитлеру ответное письмо Муссолини. В письме говорилось, что в соответствии с итало-германским договором война должна начаться в 1941/42 г. , а сейчас Италия не может вступить в нее, не получив крупных поставок военных материалов из Германии. Письмо Муссолини произвело большое впечатление на Гитлера. И раньше нацистской клике было известно, что Италия представляла наиболее слабое звено фашистской“оси”, но ее отказ поддержать военное выступление Германии мог оказать влияние на поведение Англии и Франции.

Вечером после отмены приказа о наступлении Гитлер направил Муссолини новое письмо в котором спрашивал, какие военные материалы необходимы Италии для того, чтобы она смогла вступить в войну. Утром 26 августа в Берлине была получена ответная нота Италии. В ноте говорилось, что без удовлетворения требований о поставках военных материалов Италия ни в коем случае не сможет вступить в войну. Итальянское правительство требовало поставить ему 17 млн. т стратегического сырья и военных материалов, для перевозки которых понадобилось бы 17 тыс. поездов. Речь шла о поставках 6 млн. т угля, 2 млн. т стали, 7 млн. т нефти, значительного количества молибдена, меди и других стратегических материалов, 150 зенитных батарей с боеприпасами к ним. Когда у Аттолико спросили, в какой период необходимо поставить эти военные материалы, он ответил: “Немедленно”. 26 августа в ставке Гитлера обсуждались требования Италии. Гитлеровские генералы не были уверены, что в случае удовлетворения требований Италия сможет оказать эффективную военную помощь Германии. К тому же эти требования были не реальны в условиях, когда Германия сама оказалась перед угрозой войны не только с Польшей, но с Англией и Францией.

Как записал в своем дневнике в эти дни бывший начальник генерального штаба германской армии генерал Гальдер, во время заседания в ставке обсуждался вопрос “об усилении Италии. Главнокомандующий (Браухич. —В. Ф. )—нет. Геринг—нет. Требования настолько велики, что мы не можем их принять. Горючее, сталь, 600 стволов для зенитных пушек и т. д. Фюрер хочет еще раз оказать давление на Италию”. Однако, несмотря на то, что итальянские требования были чрезмерно велики, на совещании было принято решение частично их удовлетворить. В письме Гитлера, отправленном в тот же день, говорилось, что Германия может поставить уголь и сталь, но гитлеровское правительство отказывалось поставить до начала войны 7 млн. т нефти, 150 тыс. т меди. Вместо 150 батарей оно соглашалось поставить только 30 с германской прислугой.

В последующие дни развернулась борьба за Италию между Англией и Францией, с одной стороны, и Германией — с другой. 26 августа английское правительство заявило, что если Италия не вступит в войну, то Англия против нее также не выступит, и что военные мероприятия, проводимые Англией в Средиземном море, не затронут интересов Италии. Видя, что Германии не удастся в данное время вовлечь Италию в войну на своей стороне, Гитлер в новом письме Муссолини 27 августа просил его, чтобы Италия провела ряд демонстративных мер в Средиземном море, которые могли бы повлиять на поведение Англии и Франции. Гальдер писал в своем дневнике: “26 августа, 23. 00, письмо фюрера дуче. Согласен, что Италия не может наступать. До начала враждебных действий следует лишь создавать впечатление возможного вмешательства Италии и сковывать силы. Тогда я разрешу вопрос на Востоке и зимой появлюсь на Западном фронте с силами, не уступающими англо-французским.... 28 августа. По имеющимся данным, Италия согласна на предложение фюрера содействовать Германии (сковывать, играть роль большого вопросительного знака)”. Отмена приказа о наступлении против Польши была вызвана и другим обстоятельством. 25 августа советник германского посольства в Лондоне Фриц Гессе сообщил из Лондона о предстоящем подписании польско-английского договора о взаимопомощи, что означало крах надежд Германии на возможность избежать вступления Англии в войну с Германией. Хотя, как отмечал Гальдер, Гитлер в беседе с Гендерсоном 25 августа говорил, что он “не обидится на Англию, если она будет вести мнимую войну”, все же перспектива войны на два фронта не мало беспокоила правительство фашистской Германии.

Под давлением общественного мнения правительство Англии вынуждено было провести ряд мер демонстративного характера. В армию и флот были призваны некоторые контингента резервистов, а затем 26 августа подписано англо-польское соглашение о взаимопомощи, переговоры о котором велись с апреля 1939 г. В соглашении говорилось, что если одна из договаривающихся сторон окажется вовлеченной в военные действия с какой-либо европейской державой в результате агрессии со стороны последней, то другая договаривающаяся сторона должна немедленно оказать ей помощь. Соглашение заключалось сроком на пять лет. К нему был приложен секретный протокол, в котором говорилось, что под “европейской державой” имелась в виду Германия. Однако в этом соглашении и в секретном приложении к нему отсутствовали какие-либо условия, определяющие меры конкретной помощи, которую Англия должна была оказать Польше. Как до, так и после начала войны не было установлено, как конкретно Англия собиралась помогать Польше. Соглашение с Польшей по-прежнему нужно было английскому правительству для того, чтобы ввести в заблуждение английский народ и воздействовать на правительство фашистской Германии. После подписания соглашения правительство Англии не прекращало переговоров с Германией и вместе с правительством Франции продолжало оказывать давление на Польшу, толкая ее на капитуляцию перед Гитлером. В эти дни к правительствам Германии и Польши с предложениями о посредничестве обратились король Бельгии, папа Пий XII, президент Рузвельт, премьер-министр Канады Маккензи Кинг. В это же время в Лондоне находился английский посол в Берлине мюнхенец Гендерсоп, который привез, туда предложения Гитлера, а также эмиссар Геринга Далерус, прибывший в Англию с той же целью. 28 августа в Берлин возвратился Гендерсон с английским ответом, в котором содержалась рекомендация возобновления прямых германо-польских переговоров. Как пишет в своем дневнике Гальдер, “Гендерсон не спорит с фюрером насчет того, что Данциг вообще не является проблемой. Автострада также не проблема. Коридор: туманно и витиевато выражено, но указано, что, может быть, возможно расселить в коридоре национальные меньшинства (немецкое. — В. Ф. )”.

В беседе с Гендерсоном Гитлер предложил заключить союз между Германией и Англией. Цель этого предложения Гитлера раскрывает Гальдер. В своем дневнике он записал о беседе Гитлера со своими генералами, состоявшейся после встречи с Гендерсоном: “Фюрер надеется, что ему удастся вогнать клин между Англией, Францией и Польшей”. Гальдер неоднократно повторяет слова Гитлера: “Расколоть! ”С этой целью Гитлер и предложил Англии вступить в открытый союз с Германией ценой предательства Польши. Такой союз был нужен Гитлеру только до разгрома Польши, а затем наступила бы очередь Франции и Англии. Более детальный ответ на английские предложения Гитлер обещал дать позднее.

28 августа английский посол в Варшаве Кеннард передал Беку ноту английского правительства, в которой последнее настойчиво требовало, чтобы польское правительство ускорило начало непосредственных переговоров с Германией. Английское правительство еще раз обещало предоставить Польше“международные гарантии”. В тот же день, 28 августа, Бек направил польским послам в Париже и Лондоне телеграммы, в которых сообщал о согласии польского правительства вести непосредственные переговоры с Германией.

Все эти дипломатические маневры правительств Англии и Франции Гитлер рассматривал как очередной шантаж с их стороны. Как пишет западногерманский историк М. Фрейнд, Гитлер исходил из того, “что Англия и Франция не вмешаются, а ограничатся морской блокадой или экономическими санкциями против Германии”. Вечером 29 августа Гитлер вручил Гендерсону ответ на английские предложения. Германия в ультимативной форме требовала немедленной передачи ей Гданьска и коридора, Верхней Силезии и присылки в Берлин специального польского уполномоченного, облеченного чрезвычайными правами. Срок прибытия уполномоченного был назначен на 30 августа. “Остаток Польши, — нагло говорилось в ноте, — едва ли можно будет рассматривать как самостоятельное государство”. Даже такой прожженный мюнхенец, как Гендерсон, охарактеризовал эти германские требования как ультиматум Польше.

Этот ультиматум, требовавший полной капитуляции Польши перед фашистской Германией, был вручен Гендерсону 29 августа в 19 час. 15 мин. Английский посол должен был направить его вначале в Лондон, затем с английскими комментариями и советами передать в Варшаву. Польское правительство должно было предоставить своему послу в Берлине чрезвычайные полномочия на ведение переговоров, решавших судьбу Польши, или прислать в Берлин специального уполномоченного. На все эти процедуры правительство фашистской Германии давало 24 часа. Совершенно ясно, что гитлеровцы не хотели получить удовлетворительный ответ и предприняли этот шаг, чтобы иметь предлог для развязывания войны против Польши. Правящие круги Англии знали это и, тем не менее, все еще не хотели упустить ни одного шанса для сговора с гитлеровской кликой за счет Польши. Галифакс, получив этот документ 30 августа, направил английскому послу в Варшаву Кеннарду телеграмму, в которой поручал ему предупредить польское правительство, чтобы оно не отвечало на провокации гитлеровцев на польско-германской границе. В тот же день сразу же после получения в Париже сообщения о германских предложениях Боннэ потребовал от польского посла, чтобы Польша согласилась принять германские предложения. В ночь с 30 па 31 августа Гендерсон снова посетил Риббентропа для того, чтобы передать ему ответ английского правительства. Он говорил о согласии английского правительства на ведение германо-польских переговоров в ускоренном порядке и о том, что в случае начала таких переговоров правительство Англии“готово оказать воздействие на Варшаву”. Риббентроп ответил, что минула уже полночь, а польский уполномоченный, который должен был прибыть в течение 24 часов, все еще не прибыл. В связи с этим, заметил гитлеровский министр, английские предложения утратили актуальность. Риббентроп держал себя нагло и отказался принять британскую ноту. Затем он скороговоркой прочел германский ультиматум Польше, состоявший из 16 пунктов: 1. “Вольный город Данциг” немедленно возвращается Германии. 2. Вопрос о принадлежности польского коридора решается плебисцитом. Остальные пункты ультиматума касались порядка проведения плебисцита, будущего статута портов Гдыня и Гданьска, а также положения национальных меньшинств. Риббентроп отказался дать прочесть Гендерсону, плохо понимавшему по-немецки, этот документ. Он также отказался передать копию ультиматума польскому послу. Нет никаких оснований считать, что гитлеровцы всерьез собирались обсуждать с Польшей эти требования. Они были нужны правительству Германии в качестве пропагандистского трюка. Гендерсон сразу же после переговоров с Риббентропом сообщил о немецких требованиях к Польше Липскому, признав их приемлемыми, и предложил организовать встречу Рыдз-Смиглы с Герингом. В связи с отсутствием телеграфно-телефонной связи с Варшавой Липский направил советника посольства Любомнрского в Варшаву с сообщением о предложениях, содержавшихся в германском ультиматуме.

Гендерсон ночью сообщил в Лондон свои первые впечатления о германском ультиматуме. Утром 31 августа английский и французский послы в Варшаве, передав польскому правительству германский ультиматум, потребовали от него положительного ответа. 31 августа в 12 часов правительство Польши сообщило в Лондон о своем согласии на непосредственные переговоры с Германией. Бек поручал Липскому немедленно связаться с Вейцзекером или Риббентропом и сообщить им об этом. Официальный ответ польское правительство обещало прислать в Берлин в ближайшие часы. Выехать в Берлин Бек категорически отказывался. В конце августа 1939 г. он неоднократно заявлял, что не желает разделить судьбу Шушнига и Гахи. Только в 18 час. 30 мин. после настойчивых просьб Липский был принят Риббентропом. Беседа продолжалась несколько минут. Посол передал инструкцию своего правительства. Риббентроп спросил Липского, получил ли он чрезвычайные полномочия своего правительства для ведения переговоров с Германией на предложенных условиях. Лппскпй ответил, что он прибыл как посол, что польское правительство согласно на переговоры с Германией на условиях, переданных ему Англией, и что полномочия на ведение переговоров им скоро будут получены. Риббентроп, грубо оборвав посла, заявил, что он может вести переговоры только с чрезвычайным уполномоченным, а срок прибытия такого уполномоченного из Варшавы истек. На этом он прервал беседу.

31 августа в 21 час по германскому радио было передано официальное коммюнике о последних англо-германских переговорах. Здесь же приводился текст германского ультиматума Польше (16 пунктов), о которых Риббентроп говорил Гендерсону в ночь с 30 на 31 августа. В этом провокационном сообщении говорилось, что германское правительство в течение двух дней напрасно ждало прибытия польского представителя, облеченного чрезвычайными полномочиями; вместо присылки такого представителя Польша ответила мобилизацией. Гитлеровцы, прикрывая свою агрессию, жаловались на провокации и неуступчивость Польши. В этот момент, когда правительство фашистской Германии лицемерно заявляло о своем стремлении мирно уладить конфликт с Польшей, германские войска уже имели приказ о наступлении. Приказ об отмене наступления, отданный Гитлером 25 августа, но успел своевременно дойти до ряда германских частей, и ночь с 25 на 26 августа ознаменовалась крупными конфликтами на германо-польской границе. В районе Каттовиц германские войска захватили железнодорожную станцию и ряд польских населенных пунктов. Британский посол в Варшаве 26 августа сообщал в Лондон: “Целая серия инцидентов имела место на германской границе. Польский патруль встретил группу немцев в километре от Восточной Пруссии, близ Пелты. Немцы открыли огонь, поляки начали ответный огонь. В результате был убит руководитель, труп которого был возвращен. Немецкие банды пересекли также силезскую границу около Сжигло, дважды у Рыдника и дважды в других местах. Они открывали стрельбу и нападали на таможенные и пограничные посты с пулеметами и ручными гранатами”. 26 августа главный штаб верховного командования и министерство иностранных дел Германии дали указание об аресте большой группы сотрудников польских консульств в Германии по обвинению в шпионской деятельности. В одном из городов Восточной Пруссии гитлеровцы захватили здание польского консульства. В Гданьске для польских жителей и чиновников были созданы невыносимые условия. Поляки не могли пользоваться Гданьским портом. Гданьскпе власти реквизировали склады с товарами польских фирм. Польских железнодорожников арестовывали и избивали. Вооруженные банды СС захватывали здания железнодорожных станций. Польским таможенным инспекторам было запрещено выполнять свои обязанности. Была запрещена также продажа польских газет. Из фашистских отрядов в Гданьске были созданы регулярные части германской армии. Германский линкор“Шлезвиг-Голь-штейн” приблизился к польской укрепленной базе — полуострову Вестерплятте. Даже польская официальная пресса перестала именовать эти конфликты обычными инцидентами: “ Совершенно очевидно, что это заранее подготовленная агрессия, совершаемая полувоенными регулярными отрядами, вооруженными по армейскому образцу.... В одном случае действовала регулярная армейская часть”.

Гитлеровская пропаганда получила указание до крайности обострять германо-польские отношения. 27 августа 1939 г. на очередной пресс-конференции в министерстве пропаганды представителям фашистской прессы был сделан упрек за то, что в газетах помещается мало сообщений о военных приготовлениях Польши, о паническом настроении в стране, о внутренних беспорядках, об экономическом хаосе и т. д.

После этой пресс-конференции все немецкие газеты были заполнены аптипольскпмп статьями. Газета“Франкфуртер цайтунг” в статье “Военные приготовления” писала: “Сообщения из пограничных областей и показания польских дезертиров свидетельствуют о том, что Польша готовит нападение на Германию”. 29 августа в газетах “Фелькпшер беобахтер” и “Дейче альгемайне цайтунг” появились статьи о “польском терроре”против немецкого национального меньшинства. Под кричащими заголовками газеты писали о том, что польское правительство больше не в состоянии контролировать положение в собственной стране. Военные приготовления в самой Германии уже нельзя было скрыть. 26 августа были отменены“танненбергские празднества”. 27 августа был отменен съезд фашистской партии в Нюрнберге, назначенный на первые числа сентября 1939 г. С 27 августа военным и военно-морским атташе других держав запрещалось покидать Берлин без специального разрешения. Были закрыты германские аэропорты и запрещены полеты самолетов других стран над территорией Германии.

Как уже отмечалось, к 25 августа было завершено стратегическое сосредоточение и развертывание германских вооруженных сил на польско-германской границе, начатое еще в июне под видом проведения маневров. Гитлеровское командование намеревалось разбить польскую армию путем“молниеносной войны”, в ходе одной кампании, посредством массированного применения мотомеханизированных войск и авиации. Наступление предполагалось начать с севера (Восточная Пруссия) и юга (Силезия, Словакия) с тем, чтобы использовать благоприятное начертание польских границ, расчленить, окружить и уничтожить польские войска, расположенные на западе, а затем запять столицу Польши Варшаву и остальную территорию.

Для нападения на Польшу Германия сосредоточила кроме войск ландвера, пограничных частей и словацкого корпуса 57 дивизий и 2 бригады (в том числе 6 танковых и 8 моторизованных дивизий), насчитывающих более 1, 5 млн. человек, более 2500 танков и до 2000 боевых самолетов. Сведения об усиленной подготовке Германии к войне, о мобилизации германских войск были хорошо известны правительствам Польши, Англии, Франции и США. Но польское правительство, подбадриваемое своими западными союзниками, продолжало благодушествовать и убеждать народ в отсутствии серьезной угрозы безопасности Польши. Еще 27 августа 1939 г. Бок говорил, что “до настоящего времени Гитлер не принял еще решения начать войну.... ни в коем случае в ближайшее время не произойдет ничего решающего”. Командование польских вооруженных сил продолжало считать, что Германия не нападет на Польшу, а если и может произойти какой-либо конфликт, то только между Гданьском и Польшей. В связи с этим крупная группировка польских войск в последние дни перед войной была введена в гданьский коридор. Только тогда, когда отмобилизованная немецко-фашистская армия стояла уже на польских границах, когда Гданьск фактически был аннексирован гитлеровской Германией, за двое суток до начала войны польское правительство решило объявить всеобщую мобилизацию. Первым днем мобилизации назначалось 29 августа, 16. 00 часов. В этот день заместитель министра иностранных дел Польши граф Шембек пригласил к себе английского и французского послов и заявил им, что президент дал указание о всеобщей мобилизации. Шембек добавил, что правительство не намерено вводить военного положения. Здесь с особой яркостью выявилась жалкая роль польского правительства как послушной игрушки империалистических держав. В ответ на заявление графа Шембека английский и французский послы, ссылаясь на ведущиеся англо-германские переговоры, потребовали задержать опубликование декрета о мобилизации. Затем послы явились с аналогичным заявлением к Беку. В их присутствии польский министр иностранных дел позвонил начальнику генерального штаба генералу Стахевичу и передал ему требование союзных правительств и свои соображения о необходимости задержать мобилизацию. Генерал Стахевич, а вслед за ним и маршал Рыдз-Смиглы приняли требования представителей правительств Англии и Франции. Рыдз-Смиглы отдал приказ отложить начало мобилизации до 11 часов 31 августа. В то время когда происходила беседа Шембека с послами, в Варшаве уже приступили к расклейке манифеста о мобилизации, но затем стали срывать его. Опоздание со всеобщей мобилизацией имело тяжелые последствия для Польши. Она и без того непростительно запаздывала с мобилизацией. Сейчас же в связи с “советом”своих союзников это опоздание становилось роковым. В итоге германская агрессия застигла Польшу врасплох. Польским резервистам пришлось собираться на призывные пункты уже под ударами немоцко-фашистской авиации. В связи с опозданием мобилизации значительная часть польских вооруженных сил вовсе не смогла принять участия в боях против немецко-фашистских войск.

Для того чтобы создать пропагандистский повод для нападения на Польшу, гитлеровцы осуществили еще одну кровавую провокацию, условно названную ими“Операция Гиммлер”. На совещании в ставке 22 августа 1939 г. Гитлер говорил своим генералам: “Я дам пропагандистский повод для начала войны. Неважно, будет ли он правдоподобным или нет. Победителя потом не будут спрашивать, говорил ли он правду”. Еще в середине августа 1939 г. по личному приказу Гитлера начальник германской контрразведки адмирал Канарис изъял из концентрационных лагерей группу заключенных, знавших польский язык. В ночь с 31 августа на 1 сентября группа эсэсовцев, среди которых находились эти политзаключенные, одетые в польскую военную форму и снабженные польскими воинскими документами и оружием, инсценировала“нападение”на радиостанцию в Глейвице (Верхняя Силезия). В помещении радиостанции перед включенным микрофоном было произведено несколько револьверных выстрелов и сделаны выкрики на польском языке. Затем эсэсовцы убили политзаключенных (позже гитлеровцы расстреляли эсэсовцев, принимавших участие в этой провокации). 1 сентября во всех германских газетах было опубликовано сенсационное сообщение германского информационного бюро. “Сегодня, говорилось в нем, — около 8 часов вечера поляки напали и захватили радиостанцию в Глейвице.... ”. В дополнительном сообщении говорилось, что “пограничные войска вступили в бои с польскими захватчиками. Это и был тот пропагандистский повод для начала войны, который искал Гитлер и о котором он говорил своим генералам на совещании в ставке 22 августа 1939 г. Однако, не желая давать правительствам Англии и Франции повода для объявления войны Германии, министерство пропаганды еще 31 августа дало указание германской прессе, что 1 сентября 1939 г. в газетах не должно быть опубликовано ни одной заметки, в которой содержалось бы слово война. Гитлеровская пропаганда изображала военные действия против Польши в качестве “ответной” меры германского правительства на польские провокации. В действительности нападение фашистской Германии на Польшу было произведено согласно тщательно разработанному плану. 31 августа, в то время когда правительство Германии давало заверения о стремлении мирно разрешить конфликт с Польшей, войска имели уже приказ о начале наступления. В этот день начальник генерального штаба немецкой армии генерал Гальдер записал в своем дневнике: “31. VIII. 39. 6-й день мобилизации. 6. 30 — Хаузер привез весть о том, что из рейхсканцелярии дан приказ выступить 1. IX.... 11. 30 — выступления западных держав, по-видимому, избежать нельзя, несмотря на это, фюрер принял решение наступать.... 16. 00 –Канарис сообщил, что Липский делал попытку установить связь с Гитлером… фюрер не хочет его принимать… В Данциге вся полнота власти передана военным властям”. В это время войска уже имели приказ о наступленнии. 31 августа 1939 г. Гитлер издал“Дерективу №1 о ведении войны”. В ней говорилось: “Нападение на Польшу должно быть проведено в соответствии с приготовлениями, сделанными по“Белому плану”, учитывая изменения, которые произошли в результате почти полностью завершонного стратегического развёртывания сухопутных сил”. Что касается военных действий на Западе, то, как свидетельствует деректива, Гитлер всячески стремился отсрочить их до разгрома вооруженных сил Польши. Нападение на Польшу предполагалось совершить 1 сентября 1939 г. в 4 час. 45 мин.

Утром 1 сентября 1939 г. немецко-фашистские войска перешли польско-германскую границу на всем ее протяжении и вторглись на территорию Польши. Ещё вечером 31 августа заместитель польского генерального комиссара в Гданьске телеграфировал Беку, что“германские регулярные воиска перешли гданьскую государственную границу со стороны Восточной Пруссии”. Утром 1 сентября польское военное министерство получило телеграмму из Гдыни, в которой сообщалось: “ В 4 час. 45 мин. 1 сентября военный корабль “Шлезвиг-Гольштейн” начал интенсивную бомбандировку Вестерплятте. Бомбандировка продолжается”. Одновременно сотни германских самолетов подвергали варварской бомбардировке Варшаву, Каттовицы, Краков и другие польские города.

Утром 1 сентября Ферстер издал “закон” о присоединении Гданьска к фашистской Германии. В тот же день в Берлине фашистский рейхстаг на черезвычайном заседании вынес решение о включении Гданьска в состав Германской империи. Так началась вторая мировая война.

До последних дней польское правительство, надеявшееся на помощь своих западных союзников, утверждало, что фашистская Германия не рискнет напасть на Польшу, а все военные приготовления гитлеровцев расценивало как шантаж. Только 31 августа, как уже упоминалось, за несколько часов до начала войны в Польше была объявлена всеобщая мобилизация и введено угрожающее положение. Однако запоздалые и явно недостаточные меры, предпринятые польским правительством, не могли наверстать упущенного.

Фашистская Германия смогла бросить против Польши почти все свои вооруженные силы. Она не опасалась за свой тыл на Западе. В связи с этим германская армия превосходила польскую: по личному составу— в 1, 5 раза, по танкам — почти в 3 раза, по авиации —в 2 раза. Кроме того, польские дивизии значительно уступали немецким по количеству и особенно по качеству вооружения.

Как заявил на Нюрнбергском процессе генерал Иодль, “до 1939 г. мы были в состоянии разбить Польшу. Но мы никогда, ни в 1938г. , ни в 1939г. , не были, собственно, в состоянии выдержать концентрированный удар всех этих стран. И если мы еще в 1939 г. не потерпели поражения, то это только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на Западе против 23 германских дивизий, оставались совершенно бездеятельными”.

В начале сентября 1939 г. для Англии и Франции создалась благоприятная обстановка для нанесения удара по фашистской Германии. Основные вооруженные силы и почти весь воздушный германский флот были направлены против Польши. Но ведение настоящей войны не входило в планы англо-французских мюнхенцев. Они стремились осуществить свой старый замысел— столкнуть Германию и Советский Союз на территории Польши. Правительство фашистской Германии, развязав агрессию против Польши, пыталось посредством ряда дипломатических маневров задержать вступление в войну западных держав до завершения разгрома Польши. С этой целью в Лондон снова был направлен эмиссар Геринга Далерус. 2 сентября 1939 г. , т. е. уже в то время, когда германские войска вторглись далеко на территорию Польши, Риббентроп по телефону поручил советнику германского посольства в Лондоне по вопросам печати Фрицу Гессе немедленно связаться с советником Чемберлена Горацием Вильсоном и передать британскому кабинету от имени Гитлера предложение, сводившееся к тому, что Германия готова прекратить военные действия в случае, если Англия гарантирует передачу ей Гданьска и коридора. Но Гораций Вильсон ответил, что английское правительство не может вести переговоры с Германией, пока не будет восстановлен status quo на польской границе. В связи с перспективой развязывания мировой войны снова большое беспокойство проявляло правительство фашистской Италии. 31 августа Чиано через французского посла в Риме сообщил правительствам Англии и Франции о согласии Италии на посредничество в переговорах с фашистской Германией. 2 сентября итальянский посол в Берлине Аттолико передал Гитлеру письмо Муссолини, в котором он с согласия правительств Англии и Франции выступал в роли посредника. Он предлагал созвать конференцию пяти держав: Германии, Италии, Франции, Англии и Польши. Это была идея нового Мюнхена. 3 сентября Гитлер ответил, что не намерен прекращать военных действий, поскольку военными средствами он рассчитывает достичь значительно большего, чем посредством переговоров.

Обострившиеся империалистические противоречия между двумя группировками капиталистических держав уже не могли более разрешаться посредством частичных уступок и компромиссов. Алчные немецко-фашистские империалисты претендовали не только на территорию Польши, но и на владения своих основных соперников —Англии и Франции, которые стояли на пути их устремлений к мировому господству. 3 сентября Англия, а за ней Франция объявили войну Германии. Начавшаяся война со стороны обеих группировок держав носила империалистический характер. Германский империализм, как и в 1914 г. , выступил ее главным зачинщиком. Немецкие коммунисты и примыкающие к ним группы населения вели героическую борьбу против фашизма и его агрессивной политики, против развязывания войны. В этой борьбе погибли тысячи лучших сынов и дочерей немецкого народа, сотни тысяч антифашистов были заключены в каторжные тюрьмы и концентрационные лагеря. Однако компартия Германии, несмотря на героическую борьбу в 1933—1939 гг. , не смогла организовать массовых выступлений трудящихся, которые помешали бы гитлеровцам развязать мировую войну. Одной из важнейших причин, ослабивших деятельность компартии, являлся массовый фашистский террор. Гитлеровцам удалось раскрыть и разгромить многие организации коммунистической партии и этим значительно ослабить ее ряды. Ответственность, за то, что трудящиеся Германии оказались не в силах помешать нсмецко-фашистским империалистам развязать вторую мировую войну, несет правое руководство социал-демократической партии, которое своими раскольническими действиями помешало установлению единого рабочего и антифашистского фронта.

Гитлеровцы также широко использовали социальную демагогию. Как отмечал Вальтер Ульбрихт, фашизм “давал части трудящихся крошки хлеба со стола яств и ценностей, похищенных путем разграбления других стран, чтобы сделать рабочий класс покорным для осуществления своей внешней политики”. Гитлеровцам удалось отравить сознание значительной части немецкого народа ядом шовинизма и национализма.

Большую помощь в укреплении позиций фашистской Германии сыграли благоприятно складывающаяся в результате мюнхенской политики западных держав международная обстановка и политическая и финансовая помощь международной финансовой олигархии.

Эти обстоятельства и привели к тому, что, несмотря на самоотверженность коммунистов, на поддержку их борьбы рядовыми членами социал-демократической партии, рабочими-католиками и другими антифашистами, рабочий класс не смог свергнуть господство фашизма и помешать германским империалистам развязать мировую войну.

Вооруженная борьба со стороны народов —жертв гитлеровской агрессии, героически отстаивавших честь и независимость своих стран, носила справедливый, освободительный характер. С самого начала второй мировой войны антифашистское освободительное движение Сопротивления, развернувшееся в Германии и в оккупированных гитлеровцами странах, имело большое значение. Оно сыграло важную роль в победе свободолюбивых народов мира во главе с Советским Союзом над немецко-фашистскими империалистами и их союзниками по разбойничьему блоку.

Страницы: 1, 2