КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

Деятельность королевского надсмотрщика вызывала сильное недовольство

английских купцов. Особенно оно возросло с приходом Якова I Стюарта,

поскольку благодаря частым и иногда достаточно дальним путешествиям двора

последствия от деятельности королевского торгового надсмотрщика и от

установления королевских цен испытывало большее количество подданных. Более

того, Яков I стремился распространить полномочия придворного надсмотрщика

на территорию всей страны вне зависимости от местопребывания короля.

Уже во время своего переезда из Шотландии в Англию весной 1603 г. Яков I

через ужесточение контроля со стороны торгового надсмотрщика пытался

ограничить естественную реакцию местных рынков на приток большого

количества посетителей. Например, предвидя, что по его прибытию в

Теобольдс, где он должен был принять двор, резко подскочат цены, Яков I

распорядился, чтобы королевский торговый надсмотрщик взял под свой контроль

все цены. Они не должны были превышать установленный обычаем уровень цен

внутри границ двора до тех пор пока двор здесь будет находиться. Причем эти

меры подавались как "забота о его любимых подданных"[393] и как законное

историческое право всех английских монархов, а не произвол со стороны

нового короля.[394] Естественно, что от подобных ограничений выигрывали

королевские слуги, придворные и различные лица сопровождающие двор, а

отнюдь не местные жители.

Вскоре после прибытия в Лондон 27 мая 1603 была выпущена первая

прокламация из целой серии о полномочиях королевского торгового

надсмотрщика.[395] Прокламации, которые в большинстве своем регулировали

цены внутри границ двора и во время его передвижений по стране, были

направлены на то, чтобы в интересах хаусхолда и его слуг сдерживать

действие естественных рыночных механизмов.

Торговому надсмотрщику предписывалось всеми возможными ему средствами не

допускать роста цен, удерживать их в тех границах, которые существовали до

прибытия двора. Цены, которые устанавливал королевский торговый

надсмотрщик, заверялись в Счетной палате Хаусхолда и вывешивались под его

личной печатью для всеобщего ознакомления на воротах двора.

Он также был обязан контролировать насыщение рынка, поскольку торговцы и

горожане припрятывали товар, не желая продавать его по заниженным

"королевским" ценам. Это явление было настолько массовым, что вполне

реально возникала угроза голода двора и слуги были вынуждены покупать

продовольствие по высоким ценам. При этом виновными признавались обе

стороны — и продавец, и покупатель, и оба подлежали наказанию.[396]

Повторная прокламация с некоторыми добавлениями была издана спустя год и

в последующем неоднократно повторялась,[397] что скорее всего говорит о

неэффективности принимаемых мер. Одна из возможных причин кроется в том,

что исполнение предписаний и наказаний передавалось в руки местной

администрации, тесно связанной с торговыми кругами незаинтересованными в

реализации этого документа, к тому же значительное количество придворных

поставщиков составляли местные торговцы.

Наиболее серьезная попытка прекратить злоупотребления со стороны

королевского торгового надсмотрщика и особенно его заместителей была

предпринята в феврале 1619 г. как ответ на многочисленные жалобы подданных.

Специальная королевская прокламация более четко регулировала обязанности

надсмотрщика, полномочия и размер выплат (fee) за его услуги.

Предусматривалось усиление "общественного контроля" за деятельностью

торгового надсмотрщика, что косвенно подтверждает неэффективность

административного контроля со стороны высших слуг хаусхолда. Все его

отчеты, устанавливаемые им правила торговли, ставки оплаты его услуг

становились открытыми, известными местному населению.[398] Но в тоже время,

согласно прокламации, власть королевского надсмотрщика распространялась за

границы двора.

Раз в год он должен был проводить специальные сессии в различных

графствах, во время которых ему предписывалось проверять качество

продаваемых продуктов и товаров, правильность используемых мер и весов.

Особенно он должен был пресекать деятельность скупщиков, препятствующих

свободной торговле. Извещение о проведении сессии надлежало отправить

заранее, а сами заседания проводить в присутствии мировых судей и жюри из

12 человек. Кроме того, надсмотрщику передавался контроль за деятельностью

местной администрации по предотвращению злоупотреблений в сфере торговли.

Учитывая тот факт, что все его действия по проверке правил и условий

торговли требовали соответствующей оплаты, то эти меры носили явно

фискальный характер (лицензирование торговой деятельности обходилось в 4

пенса, регистрация мер и весов—от 1 до 4 пенсов, в зависимости от их

размеров). Все выплаты, полученные надсмотрщиком от населения во время

осуществления должностных обязанностей, регистрировались в Счетной палате и

контролировались Гофмаршальской конторой.

Местное население могло подать жалобу на имя Лорда-камергера двора,

казначея или инспектора Хаусхолда с просьбой компенсировать те убытки,

которое оно понесло из-за злоупотреблений совершенных королевским торговым

надсмотрщиком. Поскольку особенно большое количество жалоб приходилось на

его заместителей, то их число сокращалось. При этом ими не могли быть

поставщики двора или торговцы, чтобы исключить коммерческую

заинтересованность в использовании служебного положения.

Таким образом, прокламация обнаруживает явное намерение под прикрытием

заботы об общем благе распространить полномочия королевского торгового

надсмотрщика на все рынки страны. В целом, посредством королевских

прокламаций Яков I заботился не столько о "своих любимых подданных",

сколько о том, чтобы в собственных интересах установить более строгий

контроль над экономической жизнью страны и продемонстрировать способность

королевской администрации контролировать деятельность своих слуг,

предотвращая тем самым парламентскую критику.

Попытки ограничить власть королевского торгового надсмотрщика через

парламент предпринимались неоднократно (1606, 1621, 1624 гг.), но каждый

раз билли застревали в комитетах или палате лордов. В 1610 г. вместе с

критикой королевских реквизиций звучали требования ограничить полномочия

торгового надсмотрщика. По мнению палаты общин, его следовало лишить права

регулировать цены. Парламентарии также требовали ограничить привилегию

королевских слуг на преимущественное право покупки.[399] В 30-40-е гг. XVII

в. под давлением парлемента полномочия королевского торгового надсмотрщика

были ограничены территорией прилегающей непосредственно к королевскому

дворцу.

К н. XVII в. Департамент Дворцового Хозяйства объединял около 20 разного

рода хозяйственных служб, или субдепартаментов. Каждый из них выполнял

строго определенные функции, имел собственный штат слуг, который сохранял

тенденцию к постоянному расширению. Ведущие субдепартаменты возглавлялись

слугами в ранге королевских сержантов, а те, которые управлялись клерками

или йоменами, как правило, зависели от определенного “старшего” ведомства,

либо когда-то выделились из него.

Только две хозяйственные службы двора руководились слугами благородного

ранга (gentle rank) — это группа королевских квартирьеров и служба раздачи

королевской милостыни.

В плоть до н. XVII в. королевский двор был странствующим двором. На

протяжении всего средневековья королевский хаусхолд находился в постоянном

движении от одной королевской резиденции к другой, сопровождая короля во

время военных походов или почти ежегодных летних путешествий по стране

(progressess). Естественно, что порядок передвижения столь значительной

массы людей должен быть тщательно организован и спланирован. В XII-XIV вв.

эту задачу иногда выполняли около 100 человек.[400] Постепенно двор стал

все более и более задерживаться в центральных королевских резиденция таких,

как Уайтхолл, но даже в последние годы правления Елизаветы королевские

путешествия были регулярными.

С приходом Якова I ситуация несколько изменилась. Двор, по выражению

английских историков, "осел". Уайтхолл стал единственной постоянной

резиденцией. Но дело в том, что "не осел" сам король. Двор не редко

оставался в Лондоне, в то время как Яков I с небольшой группой самых

приближенных слуг в сопровождении небольшого количества слуг часто

перемещался от одного охотничьего дворца к другому. Наиболее любимыми из

них были Ройстон и Ньюмаркет. Причем иногда, по мнению современников, он

делал это в самые неудобные моменты, например, во время заседания

парламента.

За время своего правления Яков I предпринял несколько довольно длительных

путешествий по стране, самое значительное из которых было в 1617 г. в

Шотландию. Кроме него можно отметить путешествие в Йорк, не говоря о

неоднократных более близких поездках в Оксфорд и Кембридж. Многие считали,

что частые поездки отвлекают короля от государственных дел, а те, кому

приходилось принимать короля в тайне роптали, подсчитывая свои убытки. Во

время королевских вояжей возрастало значение специальных служб,

ответственных за их организацию.

Службой королевских квартирьеров (Harbingers) руководил старший

квартирьер двора, или квартирмейстер (Knight Harbinger), который входил в

штат Королевской Палаты. Ему подчинялись два квартирьера в ранге

джентльменов и шесть квартирьеров-йоменов. Квартирьеры выполняли две

функции: сообщали или предвещали (harbinger - предвестник) о приближении

короля и его двора жителям какого-либо населенного пункта на пути

следования королевской процессии и заботились об организации их приема и

постоя. Ранее королевские квартирьеры входили в штат почти каждого

субдепартамента двора. Их общая численность доходила до 40 человек.

Лица, играющие роль королевских предвестников, должны были обладать

достаточно высоким статусом, чтобы соответствовать важности и

исключительности события. Подготовка квартир и комнат для участников

процессии, организация постоя для их лошадей требовали наличие определенных

властных полномочий, поскольку местные жители предоставляли то и другое без

особого удовольствия. Подобное гостеприимство всегда было сопряжено с

большими расходами. Квартирьеры не только распределяли реквизированные

помещения между слугами, но следили за тем, чтобы они вели себя здесь

пристойно, не шумели и не грабили местное население, не пользовались

вещами, продуктами, кормом для лошадей без разрешения хозяев и

соответствующей компенсации.[401]

Кроме обеспечения двора во время длительных королевских путешествий по

стране, королевские квартирьеры отвечали за регулярное передвижение двора

от одной резиденции к другой на протяжении всего года.

Квартирьеры всегда первыми из королевского двора отправлялись в путь,

обычно рано на рассвете, чтобы успеть выполнить свои обязанности к приезду

короля и его свиты. Обычная норма дневного перехода двора составляла около

15 миль в день, но могли преодолевать и до 30, останавливались в

зависимости от предложенных удобств, сроков и целей путешествия от 1 до 5-6

дней.

Помимо королевских предвестников в организации путешествий двора

использовались и другие категории слуг, в частности, камергеры-ашеры

Королевской Палаты. Им поручалось предварительно исследовать предполагаемые

пункты остановки двора на предмет их готовности выполнить столь

ответственную и дорогостоящую миссию. Если возникала необходимость, они

даже могли скорректировать первоначальный маршрут.[402]

Формально почетную королевскую службу по раздаче милостыни (Almonry)

возглавляли два знатных лица — Grand Almoner и Lord High Almoner (Almoner -

милостынник). Первый как правило был знатным светски лицом, а второй —

духовным. Пост Великого милостынника был наследственным и долгое время

передавался среди маркизов Эксетера. Первоначально эти должности занимали

люди пользовавшиеся большим доверием монарха, поскольку через них король

выступал как помощник и спаситель всех страждущих и обездоленных, через них

он проливал свою королевскую щедрость на подданных.

В средние века раздача милостыни считалась обязанностью для любого

состоятельного человека, такой же частью его жизни "как еда или сон".[403]

Существовали два вида милостыни: средства, раздаваемые бедным и больным,

чтобы облегчить их участь(в XIV-XV вв. от 6 пенсов до 4 шиллингов в день

каждому) и крупные пожалования для церкви.[404] Постепенно эти должности

стали не более, чем почетными и имели лишь церемониальное значение. Раздача

денег стала редким явлением и перешла в руки ближайших королевских слуг и

фаворитов, а служба по раздаче милостыни сосредотачивается на распределении

остатков пищи с королевского стола для целой свиты нищих, следовавших за

двором.

Настоящим руководителем субдепартамента стал милостынник (sub-almoner).

Обычно это было духовное лицо (с октября им был доктор богословия

Уотсон[405]). Раздача пищи должна была производиться за дворцовыми

воротами. На практике большинство попрошаек просачивалось во дворец. Там

они сами добывали остатки еды, а то, что попадало в распоряжение

милостынника либо передавалось различным благотворительным учреждениям,

либо продавалось. Вырученные деньги раздавались по подходящим случаям.[406]

Гофмаршальская контора должна была контролировать деятельность

милостынника, его расходы,[407] количество и качество пищи, поступающей в

его распоряжение. В штат субдепартамента входили два йомена и два гоф-

юнкера.

Как уже отмечалось вся система организации и управления хаусхолда была

призвана административно, финансово, юридически выделить двор из

окружающего его пространства. Внешняя граница не только определяла

пространство двора, но и отделяла придворное сообщество от остальных

королевских подданных. В охране этой границы помимо Королевской стражи

принимали участие королевские привратники (Porters at the Gates). Они

следили за тем, чтобы на территорию двора не проникали посторонние.[408]

Именно через них организовывались контакты между королевскими слугами,

придворными и рядовыми королевскими подданными, по какой-либо причине

пришедшими ко двору. Особая ответственность на королевских привратников

накладывалась в период распространения в округе инфекционных болезней.

Привратники останавливали пришедших в воротах двора, узнавали о цели их

прибытия и передавали суть вопроса одному из высших слуг хаусхолда или в

Гофмаршальскую контору и, только получив от них письменное разрешение,

могли впустить прибывших.[409]

Из хозяйственных субдепартаментов, которые группировались вокруг

Королевского Холла, ведущее место занимали королевская кухня и

Гофинтендантская контора.

Кухня (Kitchen) - центральный и самый большой хозяйственный

субдепартамент двора. Вокруг него, так или иначе, разворачивалась

деятельность всех остальных хозяйственных служб. Ее штат составлял около 40

человек, причем около одной трети (поварята, кухонная прислуга) не

оплачивались, а перебивались различными разовыми выплатами, подачками и

приработками. Во главе субдепартамента стоял первый секретарь королевской

кухни (Chief clerk). Он проверял качество продуктов, поступающих из

кладовых, представлял ежедневные и ежемесячные отчеты в Гофмаршальскую

контору, отвечал за качество и количество приготовленных блюд. Должность

была достаточно почетной и вполне доходной (только жалование составляло

более 44 ф. в год, не считая большого количества дополнительны доходов). В

руководстве кухней ему помогали два клерка (о семействе Уелдонов, члены

которого последовательно занимали один из этих постов упоминалось выше).

Приготовлением блюд занимался штат шеф-поваров (Маster Cooks): три-четыре

в разное время (Дэниэл Кларк и Уильям Кордел служили еще Елизавете, а Джон

Марни (Murney), видимо, пришел с Яковом из Шотландии).[410] Им подчинялись

6-7 йоменов и столько же гоф-юнкеров, 8-10 поварят, а также слуги,

поворачивающие вертела (gallapins). Начиная с правления Генриха IV, кухня

разделилась на две части: личная королевская кухня (Privy kitchen), которая

готовила для стола монарха и Большая кухня (Great Kitchen), которая

готовила для королевских слуг, обедающих в Холле.[411] Как и для

большинства хозяйственных субдепартаментов, с приходом Якова I расходы на

королевскую кухню значительно возросли (с 12.000 до 20.000 ф. в год).[412]

Кухня всегда считалась самым старшим из хозяйственных субдепартаментов

двора.[413]

Формально от кухни зависели королевская кондитерская по изготовлению

вафлей и тонких кексов (Wafery) и котельная (Boiling house), возглавляемые

йоменами и включающие в свой штат несколько гоф-юнкеров и гоф-пажей.

К числу главных хозяйственных служб Хаусхолда, помимо кухни относились:

кладовая для пряностей и соли (Spicery),[414] от которой формально зависела

кондитерская по производству конфет и других сладостей (Confectionery);

служба занимавшаяся снабжением сена, овса для Королевской Конюшни и соломы,

которой ранее устилали пол в Холле (Avery). Из руководителей этих служб

назначался низший штат Гофмаршальской конторы.

Как и кухня, такое же двойное разделение имела королевская хлебопекарня

(Bakehouse). Личная королевская пекарня выпекала хлеб исключительно из муки

мелкого помола и только для королевского стола. Ее штат состоял из 20

человек и возглавлялся сержантом.

Одним из важнейших хозяйственных субдепартаментов двора являлась

Гофинтендантская контора (Acatry, фр. achatour - закупщик, покупатель). В

ее обязанность входила закупка продовольствия на рынке, прежде всего мяса и

рыбы, и его первичное хранение до распределения по специальным кладовым. Во

главе конторы стояли два сержанта и клерк. Им подчинялись поставщики и

младшие слуги. Всего около 10-12 человек.

Во дворе существовала целая группа различных кладовых помещений, которые

составляли отдельные субдепартаменты. Особо следует выделить винный погреб

(Cellar). На сержанта этой придворной службы возлагался контроль за

потреблением при дворе различных вин. Дело оказывалось отнюдь не простое:

во-первых, большинство из вин завозились с континента и следовательно их

запасы были ограничены и требовали постоянного пополнения, во-вторых,

достоинство каждой марки вина должно было соответствовать достоинству лиц

его потреблявшего, т.е. "благородные вина" – для "благородных придворных и

королевских слуг", а "низкие" сорта – для рядовых слуг двора. Ордонанс 1604

г. инструктировал руководителя "винного" субдепартамента двора ограничить

потребление белого испанского вина (Sack) 12 галлонами в день и только для

благородных леди и джентльменов двора, "для их лучшего здоровья".

Гасконские вина разрешалось подавать только по праздникам.[415] Для

пополнения запасов вина сержант винного погреба регулярно посещал Францию,

где проводил закупки. Например, Джозеф Барей в 1611 г. для этих целей

получил довольно внушительную сумму в 650 ф.[416]

Поставки вина к королевскому двору были чрезвычайно выгодной коммерческой

операцией. Очень многие высшие и средние слуги двора получали

соответствующие лицензии. Поскольку все вино импортируемое в Англию

считалось своего рода "королевским товаром", то с каждой партии

определенная часть либо поставлялась ко двору, либо с нее следовало

заплатить композиционный сбор. Тот же Джозеф Барей за бесплатную поставка

им 40 бочек вина получил право оставить в своем кармане по 2 шл. 6 п.

композиционных денег с каждой бочки.[417]

Другими кладовыми службами Хаусхолда были: кладовая для мясных продуктов,

дичи (Larder), ее штат отвечал за их засолку и хранение в различных

королевских резиденциях; погреб для хранения пива и эля (Buttery),

административно зависимый от винного погреба;[418] склад свечей, воска и

других предметов для освещения (Chandlery), кастелянтская для хранения

умывальных принадлежностей (Ewery). Кроме того, имелись такие специальные

службы как королевский птичий двор (Poultry)[419] и королевская скотобойня

(Pither house).

Кроме вышеуказанных кондитерских служб существовала кондитерская по

изготовлению пирожных и печенья (Pastry).

Также при дворе существовали такие хозяйственные службы, как

посудомоечная (Scullery), ее штат также заботился о заготовке топлива и

посуды для кухни и оплачивал услуги медников, сундучников и

корзинщиков;[420] кладовая для посуды (Pantry), комната для кипячения

(Scalding house) посуды, утвари, столовых приборов и туш животных в целях

гигиены.

Иногда возникновение новых хозяйственных субдепартаментов было связано с

архитектурной перестройкой старых или постройкой новых королевских дворцов.

Выделялись отдельные помещения для специальных нужд, которые заполнялись

ответственным за них штатом слуг. Подобным образом как отдельные службы

возникли кладовая для мяса и дичи и кладовая для пряностей, когда двор в

XVI в. располагался в Виндзоре. Впоследствии подобные службы были

организованы и в других резиденциях.

Гардероб Департамента Дворцового Хозяйства (Wardrobe of the Household

или Livery) обеспечивал слуг департамента постельным бельем, а также

служебным и парадным облачением. Его расходы в н. XVII в. заметно возросли

(с 7.200 до 10.700)[421], что говорит об общем росте количества

хозяйственных слуг. Гардеробу административно и финансово подчинялась

королевская прачечная (Lander).

Штат каждого из этих субдепартаментов был различным: от 4 человек в

скотобойне, до 15 — в посудомоечной. Во главе большинства субдепартаментов

стояли слуги в ранге сержантов. Как правило, они следили за порядком и

дисциплиной в вверенном субдепартаменте, за его функционированием,

обеспечением необходимыми продуктами и материалами, правильным

распределением жалования, чаевых и продовольственного содержания среди

подчиненных слуг. Службы, требующие составление наиболее сложных финансово-

хозяйственных отчетов имели в своем штате клерков. Они предоставляли отчеты

в Гофмаршальскую контору и поддерживали связь с королевскими поставщиками.

Именно вокруг них группировались другие субдепартаменты, сержанты которых

предоставляли клеркам старших служб собственные отчеты. Некоторые самые

низшие хозяйственные службы не имели в своем штате ни сержантов, ни клерков

(Scaldinghouse, Pitherhouse, Buttery, Chandlery, Confectionery, Lander,

Wafery ).

Задачи, выполняемые низшими слугами субдепартаментов были повседневными и

самоочевидными. Как уже отмечалось, после прихода Якова I обостряется

давление на двор со стороны знати и представителей джентри с целью получить

придворные должности, поэтому в ряде департаментов (Buttery, Cellar)

возникают новые должности в ранге джентльменов, которые носили почетный

характер и скорее всего являлись синекурами. Но включение в штат позволяло

их обладателям постоянно находиться при дворе, вмешиваться в сложившийся

порядок замещения должностей и участвовать в распределении доходов,

получаемых действительными слугами, вызывая тем самым их недовольство.

Общий штат Департамента Дворцового Хозяйства колебался в районе 250 - 300

человек.[422] В первые годы правления общая численность придворных слуг

возросла, поэтому в 1618 г. в соответствии с общим планом по реформированию

Хаусхолда было проведено сокращение числа хозяйственных слуг. Формально

поводом для сокращения стал предстоящий отъезд короля в путешествие и

следовательно невозможность и отсутствие необходимости взять с собой всех

слуг хаусхолда. В результате на своих постах осталось "только" 294

человека.[423] При этом жалование слуг департамента в середине яковитского

правления, еще до реформ, составляло весьма незначительную часть от общих

расходов Хаусхолда (около 5.500 ф. вместе с жалованием слуг Палаты,

капеллы, выплат внештатным слугам двора и по специальным королевским

предписаниям, например, клерки получали 3 шл. в день).[424] Возможная

экономия от сокращения количества слуг была очень не велика, а

сопротивление и недовольство среди них вызывало весьма ощутимое.

Таким образом, хозяйственные службы обеспечивали практически все

жизненные потребности монарха и его двора. Двор был своего рода огромным

механизмом по получению, переработке, хранению, использованию

продовольственных и иных товаров, и даже по избавлению от их излишков,

причем с выгодой для себя.

Слуги хозяйственного департамента имели гораздо более низкий статус, чем

слуги Королевской Палаты. Должности занимали в основном выходцы из средних

слоев. Но благодаря близости к финансовым потокам внутри двора,

продовольственному снабжению, относительной удаленности от контроля высших

сановников, системе взаимопокрывательства, положение слуг департамента было

по своему привлекательным. Особенно это касается руководителей

субдепартаментов и членов Гофмаршальской конторы.

В тоже время, по сравнению с Королевской Палатой Хаусхолд был более

тщательно организован, а обязанности его слуг более конкретизированы. Его

структура оставалась почти неизменной с к. XV в. В первые годы своего

правления Яков I на основе восстановления раннетюдоровских механизмов и

традиций управления Хаусхолдом пытался сократить чрезмерные расходы

придворного хозяйства, сократить злоупотребления королевских слуг, ввести

строгую хозяйственную и финансовую дисциплину. Но это было временное

явление. Чрезмерная расточительность и щедрость нового монарха разрушали и

до того не очень прочную систему.

2.2. Административно-финансовые реформы Хаусхолда.

Чрезмерные расходы и раздутый штат слуг являлись главными проблемами

Хаусхолда. Большая часть расходов департамента шла на продовольственное

снабжение двора для обеспечения столов короля и его слуг. Епископ Гудмен

писал, что огромные расходы двора происходят от большого количества

"дармоедов, целых семейств бедных людей, особенно шотландцев", которые

стекаются сюда только ради еды (diet)[425]. Р. Сесил и его приемники

неоднократно предпринимали попытки бюрократическими методами, а так же

действуя через Тайный совет и его комиссии, ограничить придворные расходы.

Стоимость содержания придворных департаментов, которые занимали ведущее

место в обычных расходах короны, с приходом Якова I резко поползла

вверх.[426] Эта проблема чрезвычайно беспокоила современников и вскоре

пробрела острый политический характер в связи с требованиями палаты общин о

том, что король должен жить за счет собственных средств («live of his

own»).

Прокормить многолюдный королевский двор, с постоянно большим количеством

разного рода гостей и просто присутствующих, было не простой задачей.

Расходы на эти цели составляли львиную долю бюджета Департамента Дворцового

Хозяйства. Поэтому, в первую очередь, именно к ограничению практики раздачи

“столов” сводились все попытки сократить расходы двора предпринятые Яковом

I (1604,1610, 1617 гг.).

В первые месяцы после приезда в Якова I наблюдается резкий рост

количества столов и их содержания. Большинство из них не были подкреплены

позднетюдоровской традицией, что вполне естественно, поскольку двор был

"новым". "Новым" в том смысле, что он был "мужским" и "семейным". Из-за

первоначальной неразберихи и произвольных действий как "старых", так и

"новых" слуг, возникло большое количество "лишних" столов. Некоторые из них

были пожалованы лично Яковом I как гранты и соответственно могли быть

сокращены только ордонансом, выпущенным за его подписью. В первый год

правления были отброшены две Придворные книги (Household Book). В первую

были занесены лишние столы, и она была отложена администрацией. Вторая

наоборот производила чрезмерное сокращение столов, что вызвало резкое

сопротивление со стороны слуг. Совет был вынужден отступить под тем

предлогом, что Елизавета тоже допускала существование "незаконных" столов.

В результате стоимость столов за первый полный финансовый год Якова I

выросла на 16.000 ф.и достигла 54.000 ф.[427]

Ордонансы 1604 г. являются определенным компромиссом. Они

санкционировали многие новые столы. Уже через год в окт. 1605 г. Совет

выступил с предложением провести новое сокращение, в надежде на экономию

более чем 9.635 ф.[428], но, как и предложение 1607 г., они были

проигнорированы. Пытаясь отбить нападки Совета и Казначейства, слуги

Гофмаршальской конторы пытались доказать, что они собственными силами уже

провели сокращение содержания столов на более, чем 9.000 ф. Таким образом,

к этому году насчитывалось 89 столов, что было на 43 больше, чем при

Елизавете, при этом только 17 из них приходилось на двор жены Якова I.[429]

В первые годы правления Яков I не был склонен идти на существенные

сокращения расходов хаусхолда, в том числе и на сокращение столов. Более

того, в результате его новых пожалований количество столов возросло до 100

к 1610 г., но общее увеличение их стоимости было не столь заметно благодаря

росту доходов от реквизиций. Новый уровень был зафиксирован в очередной

Придворной книге в 1610 г., но провал Великого контракта поставил под

сомнение ее выполнение.

Дж. Эйлмер считает, что административно-финансовые реформы хаусхолда в

н. XVII в. проводились исключительно ради экономии, в отличие от реформ

XIV, XV и XVI вв., которые имели ярко выраженные политические цели:

сокращение власти придворных фракций и фаворитов, восстановление значения

Совета и др.[430] По этому поводу следует заметить, что необходимо

разделять изменения в структуре, способах финансирования Королевской Палаты

и меры, принимаемые для сокращения расходов или улучшения управления

Королевского Хаусхолда. Первые, как было показано в предыдущей главе,

всегда имели важные политические последствия (для периода Якова I — это

выделение Спальни и ряда других субдепартаментов, политическое значение

которых Дж. Эйлмер также отрицает), поскольку Королевская Палата являлась

тем пространством, где вырабатывались и принимались многие политико-

государственные решения. Во втором случае финансовые проблемы Хаусхолда

выходили на общенациональный план, когда их удельный вес в государственных

расходах угрожал стабильности всей финансовой системы государства. Это как

раз и произошло в раннестюартовский период, когда в условиях огромного

государственного долга, расходы двора резко возросли. Именно в этот период

они стали предметом политического торга между королем и парламентом, чего

не было в тюдоровкий период.

Уже в сентябре 1603 г. Лорд-казначей заявил, что у него нет средств для

обеспечения королевских нужд и стола и предпринял первую попытку ограничить

выплату королевских пожалований и подарков. Ситуация не изменилась. В

ноябре он жаловался, что сундуки хаусхолда на столько пусты, что нечем

платить жалование королевским слугам, а Королевская стража даже готова к

мятежу.[431]

В условиях недостаточности средств необходимо было должным образом

распределять те, которые были в наличии. В ноябре 1604 г. для слуг

Казначейства была составлена инструкция о приоритетах в государственном

финансировании. Интересно, что в первую очередь, помимо стратегических

расходов в Ирландии и Нидерландах и расходов на военные департаменты,

следовало оплачивать потребности двора. Туда включались "личный кошелек"

короля, снабжение Хаусхолда, Большого и Малого Королевских Гардеробов,

Конюшни и обеспечение всей королевской семьи. На втором месте находилась

оплата содержания высших государственных и придворных должностей. В третью

очередь следовало обеспечивать среднее звено королевских слуг. И в

последнюю очередь – незапланированные расходы придворных и иных

департаментов, а также оплата содержания низших королевских слуг.[432]

Таким образом, коронная администрация, с согласия Якова I и к удовольствию

его окружения, признала приоритетной задачей финансовое обеспечение двора,

поскольку военные расходы Англии заметно сократились после заключения мира

с Испанией.

В то же время, четко обозначилось направленность финансовой политики в

отношении королевского хаусхолда: экономия за счет сокращения доходов

среднего и низшего звена королевских слуг, откладывание погашения долгов

отдельных субдепартаментов двора перед лондонскими и провинциальными

кредиторами. Подобную направленность подтверждают придворные ордонансы 1604

и 1605 гг.

Существовали два возможных метода сокращения королевских расходов: 1.

убедить Якова I сократить собственные траты и ограничить его щедрость к

придворным, что никогда в полной мере не удавалось; 2. исследовать расходы

хаусхолда и установить контроль за снабжением двора и бухгалтерией. Второй

способ был более реален, но его эффективность была ограничена особенностями

административно-финансовой системы двора, сопротивлением со стороны слуг

Хаусхолда, которые нередко получали поддержку и покровительство от

ближайшего королевского окружения.

В финансовом смысле рост расходов хозяйственных субдепартаментов

Хаусхолда был гораздо более ощутим, чем размеры королевской щедрости к

придворным, но менее заметен для современников.

В 1607 г. в Казначействе был составлен отчет об увеличении расходов по

сравнению со средним уровнем расходов при Елизавете. Оказалось, что

наибольший прирост пришелся на Королевский Хаусхолд. Его расходы возросли

почти на 46.000 ф. Для сравнения королевские ренты, пенсии подарки возросли

на 38.000 ф., расходы на Королевскую Палату и Гардероб на 11.000 и 13.000

ф., соответственно.[433] Общие расходы хаусхолда за первые пять лет

правления Якова I возросли в 5,3 раза по сравнению с последними пятью

годами тюдоровского правления, что сравним только с ростом ассигнований на

"личный королевский кошелек" — в 5 раз. Расходы на другие придворные службы

возросли максимум в 3-3,6 раза.

Попытки провести административно-финансовые реформы хаусхолда с целью

сократить расходы на содержание двора неоднократно предпринимались как при

Сесиле, так и после него.

Нельзя сказать, что Яков I не проявлял должного интереса к этим попыткам

и к проблемам экономии вообще. Летом 1611 г. Фентон сообщал Сесилу, что

король не оставлял намерений о реформировании хаусхолда, в чем просил

участия министра.[434] Но двор не имел ни административных, ни

дисциплинарных возможностей для инициирования реформ и для осуществления

контроля за их проведением. Придворная машина не могла сама себя

реформировать, потому что не была в этом заинтересована. Поэтому

большинство предложений исходило из государственных ведомств.

Особо тяжелая ситуация сложилась после провала Великого контракта в 1610

г. В 1612-13 г. комиссия поста Лорда-казначея предложила провести общее

сокращение расходов. За счет хаусхолда предлагалось сэкономить 6.000

ф.[435] Но реализация программы зависела от воли короля, согласия

придворных слуг и от способностей и честности самих комиссионеров, о

которых Д.Чемберлен сообщал, что они не способны навести порядок даже в

собственных делах.[436] Все это делало программу почти не выполнимой.

Зимой 1613 г. при дворе сложилась критическая ситуация из-за нехватки

средств. Очень много задолжали королевским слугам, особенно Королевской

страже, которая находилась с королем в Ройстоне. Стражники направили королю

большое количество "бесполезных петиций... для их оплаты".[437]

Как правило, изменения сводились к временному сокращению расходов на

продовольственное обеспечение двора, посредством сокращения количества

столов и подаваемых на них блюд для королевских слуг и придворных

(diets)[438].

Подобные сокращения встречали резкое сопротивление как со стороны

придворных, так как столование при дворе играло определенную роль в

поддержании их респектабельности, так и со стороны среднего и низшего звена

слуг, поскольку от этого серьезным образом зависело их материальное

положение. В вопросе о столовании королевские слуги проявляли завидную

солидарность и настойчивость, а также потому, что это право рассматривалось

в качестве неотъемлемой части самой должности.

Профессор Эйлмер убедительно доказывает в своих исследованиях, что в

начале нового времени в Англии должность в значительной мере

рассматривалась ее владельцем как личная собственность, наделенная строго

определенным, а если и изменяемым, то только за соответствующую

компенсацию, набором прав и привилегий.[439] Поэтому любые изменения

сложившейся практики вызывали поток прошений и петиций восстановить прежний

порядок. В этой связи, новая шотландская элита двора находилась в своих

интересах гораздо ближе к среднему и низшему звену придворных слуг, чем с

высшей елизаветинской бюрократией, которая была обеспокоена сохранением

своего контроля над финансовой ситуацией в стране и стремилась ввести более

экономные и бюрократические методы управления хаусхолдом.

Неслучайно, что проведение одной из самых решительных попыток по

реформированию двора в 1617 г. было доверено «человеку со стороны»,

богатому лондонскому торговцу Лайонелу Кранфилду. Он попытался ввести

экономически-эффективные методы управления хозяйственными департаментами

двора.

Под защитой Бэкингема и Бэкона, субкомитет Кранфилда из слуг

Казначейства и торговцев Сити провел исследование расходов и снабжения

Хаусхолда. Они пришли к выводу, что существенно сократить расходы на

содержание двора (примерно с 77.630 ф. до 250.000 ф., не включая Конюшню),

возможно, прежде всего, за счет сокращения количества столов.

Исследования, которые провел Томас Вэйвэсор, королевский пристав и один

из поставщиков, показали, что придворные поставки на много превышали

реальные потребности двора. Например, только баранов вместо требуемых 5.012

штук поставлялось 7.160, не считая излишние поставки вина, пива, свиней и

т.д.

В результате общие расходы двора удалось сократить с 85.595 ф. за 1616-

17 финансовый год до 72.776 ф. за 1618-1619 г., а еще через год, после

смерти королевы и роспуска ее хаусхолда – до 64.748 ф. В 1621 г. Яков I

заявил о достигнутой экономии в 18.000 ф., хотя планировалось довести до

22.000 ф., но вскоре, начался новый рост придворных расходов.

Сокращение столового содержания слуги хаусхолда компенсировали ростом

тех дополнительных доходов (в частности за счет "третьего пени"),

исследований которых так и не было проведено в виду их сопротивления и из-

за ослабления внимания короля и Бэкингема к данной проблеме. В 1622 г. была

предпринята повторная попытка провести изучение расходов хаусхолда. Была

создана новая комиссия, но процесс уже плохо контролировался.

Относительный успех деятельности Кранфилда на этом поприще объясняется

поддержкой, которую ему оказывали король и Бэкингем. Потеря этой поддержки

в результате разногласий, возникших с фаворитом, привела к отставке

Кранфилда.

Вдвойне характерно, что его импичмент был во многом инспирирован слугами

Королевского Гардероба, которые потеряли значительную часть своих

дополнительных доходов, когда Кранфилд возглавил данный субдепартамент

двора. Их активно поддержали слуги Королевской Спальни, выказывавшие

недовольство придворной экономией.[440] Сам Яков I шел на сокращение

придворных расходов только под давлением финансовых трудностей, т. к.

рассматривал пышный, богатый и щедрый королевский двор как неотъемлемое

проявление королевского величия и обязательное средство для завоевания

расположения знати.

В 1617 г. подготовленная Советом и специальными комитетами программа

реформ была на грани срыва из-за влияния на короля его шотландских слуг.

Они получили очередную порцию королевской щедрости. Один только Хэй получил

10.000 ф. на свою свадьбу.

Другая причина состояла в том, что для субдепартаментов хаусхолда не

были установлены максимумы расходов, а надеяться на сознательность слуг

было бессмысленно. Слугам позволили самим предложить размер экономии

собственных расходов, что открывало возможность для различных спекуляций.

Необходима была сила, находящаяся вне придворного корпоративизма, но, в

тоже время, достаточно тесно экономически связанная с хаусхолдом, чтобы

иметь личную и финансовую заинтересованность в проведении политики

экономии.

Такая ситуация предоставила шанс Кранфилду закрепиться в иерархически и

корпоративно организованной системе королевского хаусхолда. Заручившись

поддержкой Бэкона и Бэкингема, он стал тайно планировать реформу.

Секретность объяснялась традиционными корпоративистскими представлениями

о том, что все вопросы, касаемые практики какого-либо департамента,

относятся прежде всего к компетенции его штата. Таким образом, именно

слугам Хаусхолда принадлежал приоритет в вопросах реформирования

департамента. Подобная ситуация произошла в 1615 г. с предложениями

сделанными другим лондонским торговцем Инграмом, когда инициатива была

перехвачена Гофмаршальской конторой. Она естественно была заинтересована в

защите собственных административно-финансовых интересов и сохранении status

quo.

И на сей раз, когда намерения Кранфилда реформировать хаусхолд были

обнаружены, ему пришлось предложить слугам Гофмаршальской конторы сделать

собственные предложения. Но поскольку, они не проявили должной

заинтересованности, инициатива вернулась к Кранфилду и Бэкону.

Несмотря на то, что некое подобие предложений с большим опозданием было

сделано[441], М. Прествич справедливо считает, что Гофмаршальская контора

проявила полную неспособность к решительным мерам по реформированию

хаусхолда.[442] Считалось, что хотя слуги Гофмаршальской конторы являются

наиболее компетентными, чтобы сделать предложения о сокращении, они, скорее

всего, "[из-за собственного] интереса и боязни будут льстить, чтобы оказать

услугу".[443] Тем не менее, подобная ситуация вызвала общую задержку в

проведении реформы на несколько месяцев.

Другая временная задержка была вызвана болезнью Кранфилда. Нетерпенье

Бэкона и Бэкингема, которое они показывают в своих письмах, подтверждает

ключевую роль Кранфилда в проведении реформы.[444]

Учитывая интерес слуг Хаусхолда, Кранфилд настоял на том, чтобы был

создан специальный субкомитет с полномочиями исследовать злоупотребления

внутри департамента, вмешиваться в деятельность его слуг, т.е. иметь над

ними административное преимущество.

Паралич административно-финансовой системы Хаусхолда и консерватизм его

слуг были настолько сильны, что не многие верили в успех реформ. Совет

практически самоустранился. Бэкон писал, что среди его членов господствует

мнение, что "сегодня будет как вчера, а завтра как сегодня".[445] Поэтому

все детали реформ были разработаны вне Совета.

Комиссия Кранфилда сконцентрировалась на расходах Хаусхолда, его

раздутом штате, казнокрадстве и коррупции его слуг. Она предложила на 1/4

сократить количество присутствующих и их слуг, уменьшить количество столов

(до 60), сократить потребление пива и эля, навести порядок в поставках,

экономить на используемых материалах, ограничить получение слугами чаевых и

использование ими служебных привилегий.

Летом была подписана новая Houshold Book, как компромисс с

Гофмаршальской конторой, которая соглашалась на сокращение штата

хозяйственных департаментов двора и столов до 84. После краткосрочного

сокращения столов в результате смерти королевы Анны, в 1622 г. наметился

новый рост их количества, связанный с деятельностью Бэкингема. и

ослаблением контроля со стороны правительства. За последние три года их

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15