Гибель Титаника

Гибель Титаника

Из показаний Рострона следовало, что ответственным за судно в море

является исключительно капитан. Этим своим заявлением он очень помог Брюсу

Исмею, которого все подозревали во вмешательстве в действия капитана Смита

во время плавания "Титаника".

Второй вопрос касался нежелания "Карпатии" при следовании в Нью-Йорк

вступать в контакт с другими радиостанциями, что вызвало большое

раздражение американской печати и общественности. Почему остался без ответа

запрос президента США? Это было расценено как оскорбление. Поскольку Исмей

отверг обвинение в том, что он имел к радиообмену какое-либо отношение, а

Гульельмо Маркони в утренних газетах заявил, что цензура не могла быть

делом рук радиста, подозрение пало на капитана. Требовались разъяснения, и

Смит прямо приступил к существу дела.

Смит. Появились жалобы на то, что вопрос президента США, направленный

"Карпатии" остался без ответа. Вам известно что-нибудь об этом?

Рострон. Я узнал вчера вечером, что была радиограмма, касавшаяся

майора Батта. Я спросил сегодня утром своего распорядителя на судне, помнит

ли он о каком-либо запросе в отношении майора Батта. Он ответил, что

"Олимпик" запрашивал, находится ли майор Батт на судне, и что ему ответили

отрицательно. Это единственное, что мне известно в связи с данным лицом.

Смит. Вам лично известно о попытке президента США установить связь с

вашим судном?

Рострон. Абсолютно нет. Я вообще ничего об этом не знаю.

Смит. Допускаю, что у вас не было намерений проигнорировать или не

заметить телеграмму президента.

Рострон. Слово капитана, сэр, нет!.. Никаких подобных намерений. Это

никому не могло прийти в голову.

Сенатор Смит завершил допрос капитана Рострона тем, что высоко оценил

все, что тот сделал для пострадавших с "Титаника".

В тот же день в частной беседе Рострон спросил сенатора, почему в ходе

расследования было уделено столько внимания ответам "Карпатии" на запросы

относительно майора Батта и существованию на борту какой-то цензуры.

Сенатор объяснил, что отказ "Карпатии" сообщить президенту сведения о друге

глубоко его оскорбил.

Главным событием дневного заседания подкомитета стал допрос второго

помощника капитана "Титаника" Чарлза Лайтоллера. На Лайтоллера как одного

из старших офицеров, которому удалось пережить катастрофу и который мог

квалифицированно высказаться по ряду важных обстоятельств, обрушился град

вопросов. Сразу же стало ясно, что Лайтоллер отвечает предельно кратко, во

многих случаях дает уклончивые ответы, использует свои знания и играет на

явной неосведомленности сенатора Смита в вопросах мореплавания, чтобы

защитить интересы Брюса Исмея и компании "Уайт стар лайн". Уклончивый

характер некоторых ответов был ясен и Смиту, и на его лице нередко

возникала скептическая усмешка. Но сенатор вел себя по отношению у

Лайтоллеру весьма корректно и проявлял большую выдержку и

предупредительность.

Первая часть вопросов касалась испытания шлюпбалок и спасательных

шлюпок. Лайтоллер рассказал, что перед выходом "Титаника" в Саутгемптон под

контролем офицеров и, главное, при его личном участии такие испытания

проводились. Некоторые шлюпки даже спускались на воду, но в основном

проверялась надежность спусковых механизмов. Шлюпки действительно были

тщательно проверены еще на верфи "Харленд энд Волфф" в Белфасте. Но с

результатами этих испытаний офицеры "Титаника" не были должным образом

ознакомлены, и, когда в роковую ночь с 14 на 15 апреля 1912 года шлюпки

спускали с тонущего судна, никто из офицеров не знал, сможет ли он

безопасно спустить полностью загруженную шлюпку на воду, до поверхности

которой 20-25 метров. Все опасались, что при полной загрузке, а это 65

человек, она может треснуть по центру. Но все шлюпки выдержали. Конечно,

офицеры не могли и не хотели рисковать, тем более в ходе плавания капитан

Смит не позволил провести запланированные шлюпочные учения. Все это

существенно повлияло на трагический исход событий, и 400 человек, которые

могли бы сесть в шлюпки, погибли.

Лайтоллер отрицал, что резкое падение температуры воды,

зафиксированное непосредственно перед катастрофой, могло быть истолковано

как предупреждение о возможной встрече со льдами. Он отрицал также, что ему

было известно о том, что "Титаник" идет в район дрейфующих айсбергов. Когда

сенатор предложил ему ознакомиться с копией радиограммы, которую "Титаник"

получил с парохода "Америка" и передал американскому Гидрографическому

управлению, Лайтоллер дал уклончивый ответ. Он заявил, что какие-то

радиограммы были получены, но он не может сказать точно, были ли они от

"Америки" или от какого-то другого судна. Однако заметил, что

предостерегающих сообщениях он говорил на мостике с капитаном Смитом 14

апреля днем и второй раз за два с половиной часа до столкновения. И на этот

раз Лайтоллер уклонился от прямого ответа, как и в ситуации, когда Смит

спрашивал его о разговоре с первым помощником капитана Мэрдоком при

передаче вахты в 22 часа. И в этом случае Лайтоллер утверждал, что о

ледовой опасности речи не было.

Затем сенатор Смит остановился на обстоятельствах, сопровождающих

посадку пассажиров в спасательные шлюпки. При этом он задал вопрос, так

сказать, в лоб. Он спросил: "Не была ли предпринята сознательная попытка

спасти членов команды?" Лайтоллер такое предположение с презреньем отверг.

До этого он показывал, что с каждой шлюпкой отправлял всего двух-трех

членов команды. Это означало, что в двадцати шлюпках их могло спастись

максимум шестьдесят человек. Но Смит знал, что катастрофу пережили 216.

Находчивый Лайтоллер вывернулся, заявив, что он отвечал только за один борт

шлюпочной палубы: о том, что происходило на другом борту, он не знает.

В пятницу после окончания заседания Брюс Исмей попросил сенатора Смита

разрешить ему вернуться в Англию на судне "Лапландия", которое должно было

уйти утром следующего дня. Смит отказал. Он уже понимал, что нельзя

обвинять Исмея во всем, в чем его упрекала американская печать и

общественность, но на его отказ в какой-то степени повлияли показания

кочегара Джона Томпсона, опубликованные в вечерних выпусках газет. Томпсон

утверждал, что с той минуты, когда "Титаник" покинул Куинстаун, его

скорость постепенно увеличивалась, и в момент столкновения с айсбергом он

шел самым полным ходом. Обороты были не ниже 74 в минуту, и все воскресенье

14 апреля 1912 года "Титаник" сохранял 77 оборотов. Но Исмей показывал, что

число оборотов никогда не превышало 75, то есть судно шло с максимальной

скоростью 21.5 узла. Возникло подозрение, что, если Исмей сам не виноват в

небрежности, которая привела а катастрофе, то есть в сохранении высокой

скорости при ледовой опасности, он знал о ней и теперь стремился скрыть

это. С самого начала Смит понимал, что у него не будет возможности надолго

задерживать всех спасенных членов команды и, главное, не будет достаточно

времени допросить их в своем подкомитете. Поэтому он поручил Бейлиссу

негласно установить, кто из членов команды мог бы и хотел бы сообщить что-

либо важное по поводу обстоятельств плавания, непосредственно связанных с

катастрофой. В ночь с пятницы на субботу Бейлисс сообщил Смиту, что

изъявили желание дать показания 29 человек. Смит, ни минуты не колеблясь,

распорядился вызвать их всех в свой подкомитет.

В субботу 20 апреля в 10 часов 30 минут заседание продолжилось. В этот

день был допрошен Гарольд Брайд. Его привезли в зал в кресле-каталке со все

еще забинтованными ногами и в подушках. Самым важным был вопрос, касавшийся

принятых Брайдом радиограмм о ледовой опасности и возможном появлении

айсбергов.

Смит. Вы были на вахте, когда пришла радиограмма от "Америки", в

которой сообщалось о наличии айсбергов по курсу "Титаника"?

Брайд. Мне вообще ничего не известно о радиограмме "Америки", в

которой говорилось бы об айсбергах. Ее мог принять мистер Филлипс, но лично

я ее не видел.

Смит. Вы слышали о том, что была получена такая радиограмма?

Брайд. Нет сэр.

Смит. Вы говорили с капитаном о какой-нибудь радиограмме?

Брайд. Одна радиограмма была вручена капитану во второй половине дня,

сэр.

Смит. В воскресенье?

Брайд. Да сэр, она касалась ледяного поля.

Смит. От кого она пришла?

Брайд. От "Колифорниан", сэр.

Весь просторный зал загудел. Радист "Титаника" знает только об одной-

единственной предостерегаемой телеграмме, когда уже известно, что "Титаник"

получил как минимум еще две! Насколько же плохой была координация работы

двух радистов самого большого судна в мире и связь между радиорубкой и

ходовым мостиком! Радисты не информировали друг друга о жизненно важных

радиограммах, и, хуже всего, радиограммы вообще не доставлялись на мостик!

Затем Брайд сообщил о первом сигнале бедствия, посланном "Титаником",

и о том, что немецкое судно "Франкфорт" было первым, кто откликнулся на

него, и его радист заверил, что проинформирует капитана.

После допроса Брайда был объявлен перерыв, заседание должно было

продолжиться в три часа дня. Тем временем, прибыл шериф Джо Бейлисс и

сообщил Смиту, что 29 членов команды "Титаника" вызваны на допрос.

Одновременно он обратил внимание на то, что было бы желательно допросить

еще пятерых, но они как раз отплыли на судне "Лапландия". Энергичный Смит

не терял ни минуты. Полагая, что "Лапландия" еще не покинула американские

прибрежные воды, он позвонил на базу американского военно-морского флота,

попросил, чтобы судну по радио приказали остановиться, и отправил туда на

катере Бейлисса с тем, чтобы он доставил пятерых свидетелей назад на берег.

Решительные действия Смита имели успех.

Вечернее заседание было кратким. Смит зачитал список тех, кто был

вызван для дачи показаний: кроме членов команды "Титаника" и сотрудников

компании, он намерен заслушать и значительное число спасенных пассажиров,

но только после завершения допроса команды. В заключение Смит сообщил, что

последующее заседания следственного подкомитета будут проходить в

Вашингтоне.

В тот же вечер Брюс Исмей вновь попросил разрешить ему вернуться в

Англию. Ему снова отказали. На этот раз Исмей запротестовал. Он сделал

заявление, в котором сообщил, что "с глубоким уважением относится к сенату

Соединенных Штатов, но ход расследования может скорее запутать общественное

мнение, чем выяснить спорные вопросы". Одновременно он пожаловался

британскому послу. Но Смит не позволил вывести себя из равновесия.

В понедельник 22 апреля 1912 года в 10 часов 30 минут Смит,

сопровождаемый членами подкомитета, вошел в большой зал заседаний в новом

крыле здания Сената в Вашингтоне. С большим трудом они пробились к столу.

Едва Смит произнес первое слово, как защелкали затворы фотоаппаратов, один

корреспондент даже зажужжал кинокамерой, зашуршали блокноты сотни

корреспондентов.

Главным свидетелем в этот день был двадцативосьмилетний четвертый

помощник капитана "Титаника" Джозеф Боксхолл. В отличие от Лайтоллера

Боксхолл припомнил только один случай тренировки команды на спасательных

шлюпках, проводившейся в Саутгемптоне. Тогда были спущены две шлюпки. Они

были в отличном состоянии и снабжены всем необходимым. Поскольку Боксхол

был штурманом - он провел год в мореходном колледже, где изучал навигацию и

морскую астрономию, - именно ему капитан "Титаника" Смит передавал сведения

об айсбергах, поступавшие с других судов, и он должен был отмечать их на

карте. Сенатора Смита интересовало, как и когда капитан передавал ему эти

сведения.

Боксхолл. Не знаю, это было за день или два до столкновения. Он мне

дал какие-то координаты дрейфующих айсбергов, и я нанес их на карту.

Смит. Вы знаете, когда была принята радиограмма от "Америки",

сообщившая, что "Титаник" находится вблизи айсбергов?

Боксхолл. Нет, не могу сказать.

Из дальнейшего хода допроса офицера следовало, что он не только не

знал о радиограмме "Америки", но даже и о других настойчивых

предостережениях, поступивших на "Титаник" в тот день и вечер перед

катастрофой. Это подтверждалось двумя фактами: с одной стороны, Боксхолл

был убежден, что ему не передавали ни одной радиограммы, с другой - что все

айсберги, координаты которых он нанес на карту, находились севернее

маршрута "Титаника". Боксхолл решительно указал на то, что если бы было

получено сообщение о присутствии льда южнее, он обязан был бы сообщить об

этом капитану. В показаниях Боксхолла впервые прозвучало упоминание о

"таинственном" судне, огни которого виднелись далеко от "Титаника", когда с

его палубы уже спускали спасательные шлюпки. Боксхолл сказал, что выпускали

ракеты, чтобы привлечь внимание судна, как ему сигнализировали прожектором.

Он отметил, что огни совершенно определенно видел и капитан Смит, поэтому

ссылки на мираж исключаются. А поскольку видны были два топовых огня, речь

могла идти о крупном судне. Он рассмотрел его в бинокль и видел правый

отличительный огонь, а когда судно приблизилось, даже невооруженным глазом

стал виден и красный отличительный огонь левого борта. Было похоже, что

судно поворачивало и находилось примерно в пяти милях.

Во вторник 23 апреля 1912 года подкомитет Смита вновь переселился.

Оказалось, что в большом зале заседаний плохая акустика и в нем невозможно

работать. Выбрали небольшой конференц-зал. Для дачи показаний были

приглашены офицеры и матросы "Титаника". Первым вызвали Фредерика Флита,

который ночью 14 апреля 1912 года в 23 часа 39 минут из "вороньего гнезда"

увидел роковой айсберг. Допрос Флита был непростым делом. Подкомитет с

трудом поддерживал с ним контакт, казалось, что матрос не отличается

сообразительностью и не способен четко выражать свои мысли. Но, как

выяснилось, этот парень был обескуражен присутствием в зале большого

количества репортеров и знатных особ и не мог справиться с волнением. В

конце концов терпеливый сенатор Смит получил ответы на все существующие

вопросы, из которых самым важным был вопрос о времени, когда заметили

айсберг. Флит также показал, что в "вороньем гнезде" не было биноклей,

несмотря на то, что они просили выдать их еще в Саутгемптоне. На вопрос,

кого именно они просили, Флиту пришлось назвать второго помощника капитана

"Титаника" Лайтоллера и признать, что, с его точки зрения, если бы у него

был бинокль, он смог бы увидеть айсберг на минуту раньше.

Затем давали показания два матроса "Титаника" - Роберт Хитченс и

Альфред Оливер, которые во время поступления сообщения об айсберге

находились на мостике. Хитченс был у штурвала, а Оливер появился в тот

момент, когда первый помощник Мэрдок как раз отдавал команды: сначала

"Право руля!", потом в машинное отделение - "Полный назад!" и снова

рулевому - "Лево руля!" Мэрдок надеялся, что быстрый маневр позволит

избежать столкновения, ведь он не знал, на что способен "Титаник", а на что

- нет.

В среду 24 апреля 1912 года перед началом заседания кабинет сенатора

Смита поссетил Брюс Исмей. Накануне, уже в третий раз, Исмей просил Смита

разрешить ему вернуться домой. Он предлагал прислать из Англии группу

экспертов, конструкторов и сотрудников компании, которые для расследования

будут намного полезнее, чем он сам. Но Смит вновь отказал ему. 24 апреля

главным свидетелем был пятый помощник капитана "Титаника" Гарольд Лоу. Он

подробно рассказал о своем участии в спуске спасательных шлюпок и

высказался по поводу того, почему шлюпки уходили наполовину пустыми. Лоу

подтвердил, что офицеры разрешали сесть в шлюпки только ограниченному числу

людей и это было делом личной ответственности каждого, поскольку не

исключалась возможность обрыва шлюпталей, повреждения шлюпок или отказа

спусковых механизмов. Офицеры ни в чем не были уверены полностью, ведь

число тренировок было ограниченным.

Несколько позже установили, почему суда, подошедшие утром 15 апреля

1912 года к месту катастрофы, не нашли ни одного трупа, хотя в момент

гибели "Титаника" в воду бросилось около тысячи человек. Мертвые тела

окружили льдины, и Гольфстрим отнес их от места трагедии на северо-восток.

Ни одно судно не решилось подойти слишком близко к ледяному полю. Морское

течение и льдины рассеяли тела несчастных на большом пространстве. 116

трупов команда "Маккей-Беннетт" погребла в море, остальных уложили в гробы

и отправили в Галифакс. Со всех концов Соединенных Штатов в галифакские

морги съехались члены семей, не нашедшие своих родственников среди

спасшихся пассажиров "Титаника". Президент Тафт направил в Галифакс

сотрудника военного министерства, чтобы тот установил, нет ли среди трупов

тела майора Арчибальда Батта. Его не оказалось и там.

Когда с "Маккей-Беннетт" по радиотелеграфу пришло сообщение об

обнаружении нескольких сотен трупов, компания "Уайт стар лайн" направила на

помощь из Галифакса судно "Миния". После недельных поисков "Миния" нашла

еще семнадцать трупов в 45 милях от места гибели "Титаника". 6 мая компания

"Уайт стар лайн" направила судно "Монтмэгни", которое обнаружило еще четыре

трупа. А 15 мая компания наняла четвертое судно, "Альджерина", которое

вышло из порта Сент-Джонс на острове Ньюфаундленд. Оно нашло лишь одно

мертвое тело. Суда, проводившие поиски по указанию компании "Уайт стар

лайн", нашли всего 328 тел, но не смогли осмотреть весь район Северной

Атлантики, и еще в течении нескольких недель суда, проходившие по этому

району, встречали тела с "непотопляемого" "Титаника". Моряки с судов,

проходивших по Северной Атлантике, называли этот район "плавучем

кладбищем", и многие капитаны в течении нескольких лет обходили стороной

место гибели "Титаника".

Вашингтонское расследование в основном было закончено. У Смита

накопились десятки показаний, данных под присягой спасшимися пассажирами

"Титаника" - почти исключительно пассажирами I и II классов, которые сразу

после прихода "Карпатии" в Нью-Йорк разъехались по домам. Но оставалось еще

нечто, не дававшее сенатору покоя. Это судьба пассажиров III класса.

Показания второго помощника капитана Лайтоллера, других офицеров и ряда

членов команды совпадали: пассажирам III класса не запрещалось выходить на

шлюпочную палубу. Для них, разумеется прежде всего для женщин и детей, не

было никаких ограничений при посадке в спасательные шлюпки. Но у сенатора

были сомнения, в которых его еще больше убедил полковник Арчибальд Грейси,

заслушанный следственной подкомиссией в четверг 25 апреля 1912 года. Грейси

говорил об огромном количестве людей, выбравшихся из трюма на шлюпочную

палубу, когда все спасательные шлюпки уже отошли. Было решено опросить и

пассажиров III класса, но к сожалению, многие из них уже покинули Нью-Йорк

и удалось допросить только троих пассажиров третьего класса.

Первый из них, ирландец Дэниел Бакли, оказался единственным, кто

жаловался на ограничение при выходе пассажиров III класса на шлюпочную

палубу. Он сказал: - Сначала нас пытались держать внизу, в трюме. Не

хотели, чтобы мы поднялись наверх, в помещения I класса: Один пассажир III

класса поднялся по лестнице, но, когда он захотел пройти через двери,

подошел матрос и сбросил его вниз.

Двери были закрыты? - спросил Смит.

Когда мы пытались попасть наверх, нет. Но матрос или кто-то еще закрыл их.

Тот парень, который хотел подняться наверх, выбил замок и сказал матросу,

спустившему его с лестницы, что если он попытается задержать его еще раз,

он сбросит его в море.

Могли пассажиры как-то выбраться из трюма?

Да, могли.

Думаю, что таким же образом, как пассажиры I и II классов.

Потом эти двери выбили?

Да, - ответил Бакли.

Следующим свидетелем был эмигрант-норвежец Олаус Абельсет, спасшийся в

складной шлюпке А. Он показал, что вначале выход из трюма был закрыт, но

потом его открыли, чтобы смогли пройти женщины и дети, а затем стали

пропускать и мужчин.

Смит. Как вы считаете, пассажиры из трюма и посовой части судна легко

могли выбраться наружу или их удерживали?

Абельсет. Думаю, что они легко могли выбраться наружу.

Смит. Не были ли закрыты двери, ворота или еще что-то, чтобы их

удержать?

Абельсет. Нет, сэр, я не видел ничего такого.

Смит. Вас никак не ограничивали? Вы могли выходить на палубу, как

остальные пассажиры?

Абельсет. Да, сэр.

Третьим был Берк Пикард. Он сказал, что в трюме все двери были

открыты. Он сам прошел по проходу между III и II классами и вышел на

шлюпочную палубу.

- Насколько мне известно, - уверенно заявил он, - пассажирам III

класса никто не запрещал пройти на верхние палубы, им ничто не

препятствовало.

К своему удивлению, сенатор понял, что хотя возможность спастись у

пассажиров III класса была ограничена усилиями команды, которая опасаясь

паники, предпринимала все, чтобы несколько сот мужчин не попали прежде

времени на шлюпочную палубу, сами они считали, что эти ограничения

минимальными, и были уверенны, что никто им не препятствовал спастись. Смит

не услышал от свидетелей - пассажиров III класса ни одной сколько-нибудь

серьезной конкретной жалобы.

Британская следственная комиссия.

23 апреля 1912 года председатель палаты лордов на основании

соответствующих законных предписаний поручил лорду Мерси возглавить

специальную комиссию по расследованию морских катастроф. 26 апреля 1912

года министр внутренних дел назначил пятерых членов этой комиссии. 30

апреля 1912 года министерство торговли официально потребовало проведения

расследования обстоятельств гибели "Титаника". И наконец, 2 мая комиссия

Мерси начала заседания в просторном зале Скоттиш-Холла в Лондонском

Вестминстере. Работа комиссии продолжалась до 30 июня 1912 года. Было

проведено 37 открытых заседаний, заслушано 97 свидетелей, задано 25.622

вопроса. Расходы комиссии составили 87.500 долларов.

Семидесятидвухлетний лорд Мерси был опытным юристом. В двадцать девять

лет он начал адвокатскую практику и в сорок три года стал советником в

суде. В 1897 году получил дворянский титул и в течении двенадцати лет был

судьей. Но с морскими проблемами он впервые столкнулся только в период

своей судебной практики, когда дела, которые он рассматривал, касались

адмиралтейства.

Пять членов комиссии, выполнявшие функции советников, были подобраны

весьма тщательно. Это контр-адмирал Сомерсет Гоф-Калторп, капитан

А.У.Кларк, капитан Ф.С.А.Лайон, прославленный британский кораблестроитель

профессор Дж.Г.Байлз и не менее известный кораблестроитель и технический

советник адмиралтейства Э.К.Чэстон. Все они были практиками, трое из них

-опытными моряками и двое - кораблестроителями. Как специалисты они могли

ответить на любой вопрос, касающийся судоходства, конструкции судов и их

оснащения.

В заседаниях комиссии Мерси в качестве юридических представителей

отдельных заинтересованных сторон приняли участие видные британские юристы.

Министерство торговли представляли генеральный прокурор сэр Руфус Айзкс,

государственный прокурор сэр Эжон Саймон, юристы С.Т.Роулэтт, Батлер

Аспинолл и Раймонд Аскуит, судоходную компанию "Уайт стар лайн" - сэр

Роберт Финлей с группой помощников, Национальный союз моряков и кочегаров -

Томас Скэнлен, союз докеров - Клемент Эдвардс, владельца, капитана и

офицеров "Калифорниан" - Робертсон Данлоп, сэра и леди Космо Дафф-Гордон -

Генрь Дьюк, а интересы пассажиров III класса защищал адвокат У.Д.Харбинсон.

Лорд Мерси был не так связан временем, как сенатор У.О.Смит, и на него

не оказывали со всех сторон такого давления, как на Смита. Он мог работать

в гораздо более спокойных и благоприятных условиях. В его распоряжении

находились высококлассные специалисты, поэтому лондонское расследование

было организованно гораздо лучше. Но были и некоторые отличия по сравнению

с деятельностью американского сенатского подкомитета, которые негативно

сказались на работе комиссии Мерси и достоверности тех выводов, которые она

сделала. Прежде всего действовал фактор времени: чем больше дней проходило

с момента катастрофы, тем тщательнее свидетель мог "взвесить" свои

показания и продумать, как те или иные факты скажутся на его личных

интересах или на интересах учреждения, от имени которого он выступает. В

комиссии лорда Мерси присутствовали несколько специалистов, поэтому их

точке зрения и точке зрения экспертов часто придавалось большое значение,

чем показаниям свидетелей.

Но самой большой помехой, явно мешавшей комиссии работать независимо и

объективно, опираясь исключительно на беспристрастный анализ фактов, стало

британское министерство торговли. Именно оно несло ответственность за все,

что было связанно с работой британских торговых судов. Его сотрудники

выдавали пассажирским судам удостоверения на право выхода в море, решали

вопросы оснащения судов спасательными средствами, они же отбирали офицеров

и капитанов, которые должны были выступить перед комиссией. Именно

министерство торговли в значительной степени, по мнению сенатора Смита,

ответственное за гибель "Титаника", попросило комиссию лорда Мерси

ограничить расследование двадцатью шестью основными вопросами, на которые

должны были быть получены ответы.

К работе комиссии были привлечены лучшие юристы того времени, причем

главенство лорда Мерси не было чьей-то прихотью. Еще несколько лет назад он

получил от правительства благодарность за результаты официального

расследования действий британцев в англо-бурской войне. Методы, какими он

тогда вел расследование, и выводы, к которым он тогда пришел, удостоились

высокой оценки британской печати. Это был блестящий пример "независимого"

расследования.

Во второй половине дня 2 мая лорд Мерси опустился в кресло

председателя, слева и справа от него расположились члены комиссии. Перед

возвышением, на котором сидел лорд Мерси, были расставлены столы, занятые

представителями участвовавших в разбирательстве сторон. На стене слева

висела карта Северной Атлантики, а рядом с ней большая картина с

изображением "Титаника". Прямо перед картиной находилось место для

свидетелей. Журналистам выделили места в правой части зала. В центре стояли

стулья для представителей и общественности.

В начале расследования в первую очередь были допрошены те, кто в ту

роковую ночь несли вахту: помощники капитана, механики, вахтенные матросы и

кочегары. Один за другим члены команды "Титаника" выходили к месту для

свидетелей и подробно рассказывали о ходе плавания, о столкновении с

айсбергом, о том, что происходило на судне и позднее, в спасательных

шлюпках. Временами показания свидетелей были малоинтересными для публики,

когда же дело касалось драматических эпизодов, все присутствующие в зале

начинали слушать обостренным вниманием, и даже сам лорд Мерси часто не мог

скрыть волнения. В отличии от американского расследования, комиссия Мерси

сосредоточилась в основном на проблемах мореплавания и навигации и гораздо

меньше уделяла внимания человеческим аспектам катастрофы. Само столкновение

с айсбергом, характер повреждения судна, процесс его постепенного

погружения - все это анализировалось до мельчайших подробностей, как и

вопросы, связанные с конструкцией "Титаника", его общем оснащением

спасательными средствами, приказаниями капитана, скоростью судна, его

курсом и прочее.

14 мая 1912 года в зале заседаний собралось значительно больше людей,

чем было обычно. В основном это были представители высшего лондонского

общества. В этот день должны были заслушать сэра Космо Дафф-Гордона и его

жену. Но в последнюю минуту лорд Мерси сообщил, что супруги Дафф-Гордон еще

не вернулись из Нью-Йорка, поэтому комиссия решила начать допрос членов

команды "Калифорниан", который несколько дней назад прибыл в Ливерпуль.

Первым допрашивали капитана Лорда.

Капитан предстал перед комиссией только в качестве свидетеля, никаких

формальных обвинений против него не выдвигалось. Он должен был помочь

комиссии в выяснении обстоятельств столкновения "Титаника" с айсбергом - не

более, и был абсолютно уверен в том, что присутствует в суде вовсе не для

того, чтобы защищаться от нападок прессы, откликнувшейся на результаты

американского расследования. Но следственная комиссия была иного мнения.

Вначале допрос происходил спокойно. Лорда спрашивали о радиограммах,

отправленных "Калифорниан" после того, как была замечена ледовая опасность,

и о мерах, предпринятых капитаном в связи с этим. Но затем дело приняло

другой оборот. Последующие вопросы явно преследовали цель доказать, что

сигнальные ракеты, которые пускались с судна, находившегося вблизи

"Калифорниан" в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года, не могли быть не чем

иным, как сигналами бедствия, и пускать их могли только с "Титаника". Когда

Лорд упомянул о том, что около одиннадцати часов ночи 14 апреля 1912 года

он заметил огни судна, шедшего с востока, наступил момент истины.

Лорд. Я увидел приближавшийся белый огонь: Пошел к радисту и спросил

его, с какими судами у него была связь?

Мерси. Что он сказал?

Лорд. Только с "Титаником".

Мерси. И вам предположили, что судно, которое к вам приближается,

"Титаник"?

Лорд. Нет. Я сразу же решил, что это не "Титаник".

Мерси. Как вы могли это установить?

Лорд. Такие суда никогда не спутаешь - из-за яркости огней.

Мерси. Когда вы заметили, что судно остановилось?

Лорд. Около половины двенадцатого.

Это было первое их решающих доказательств виновности капитана Лорда.

"Титаник" столкнулся с айсбергом в 23:40, и Лорд признал, что судно, шедшее

с востока (в том же направлении, в каком двигался к айсбергу "Титаник"),

остановилось в 23:30. Когда находившиеся в зале приняли во внимание

определенную разницу во времени на "Колифорниан" и на "Титанике", все стало

ясно.

Далее Лорд повторил, что в четверть второго ночи второй помощник

Герберт Стоун вызвал его по переговорной трубе и сообщил, что наблюдаемое

судно пустило ракету. На это сразу же отреагировал сэр Руфус Айзекс.

Айзекс. Почему вы решили, что они пускают ракеты?

Лорд. Когда? О ракетах я ничего не знал до семи часов утра.

Айзекс. Но вы видели, как одну из них пускали?

Лорд. Я слышал об одной ракете, но не видел, как ее пускали.

Айзекс. Это было до того, как вы ушли в штурманскую рубку?

Лорд. Нет, в четверть второго.

Айзекс. После этого вы были на мостике?

Лорд. Нет

Несмотря на все старания, генеральному прокурору никак не удавалось

сбить Лорда с толку.

Айзекс. Вы находились в штурманской рубке, когда вам сообщили, что

судно пустило ракету?

Капитан ответил утвердительно, и генеральный прокурор дал понять,

насколько он удивлен безразличием, проявленным Лордом в данной ситуации.

Затем он продолжил свое наступление.

Айзекс. Я вас не понимаю. Вы ведь знали, что ледяное поле представляет

опасность для судна?

Лорд. Для движущегося - да.

Капитан вновь выскользнул из наброшенной петли. Генеральный прокурор и

лорд Мерси все чаще и чаще возвращались к одним и тем же вопросам, но

результат оставался прежним - капитан Лорд стоял на своем, и из него никак

не удавалось выжать ответ, который удовлетворил бы и комиссию и

представителя министра торговли. Поскольку в распоряжении комиссии уже

имелись протоколы предварительных допросов Лорда и членов его команды,

полученные сотрудниками министерства сразу же, как только "Калифорниан"

бросил якорь в Ливерпуле, они знали показания второго помощника капитана

Стоуна: в четверть второго ночи он доложил Лорду, что неизвестное судно

пускает ракеты. Но Лорд стоял на своем и утверждал, что Стоун говорил

только об одной ракете, а о том, что их было больше, он узнал утром, когда

его разбудил старший помощник.

Затем наступила очень важная часть допроса. Разбиралась ситуация,

когда кадет Гибсон в два часа ночи зашел в штурманскую рубку, где спал

капитан и доложил ему, что наблюдаемое судно ушло, выпустив восемь ракет.

Как и в Нью-Йорке, Лорд стоял на том, что услышал лишь стук в дверь и

спросил: "В чем дело?" - но, поскольку никто не ответил, опять уснул. Он

вообще не помнит, чтобы кадет ему что-то говорил или чтобы он с ним

разговаривал.

Лорд Мерси уже до этого допроса был убежден в виновности капитана и

абсолютно ему не верил, как, впрочем, и сэр Руфус Айзекс и сотрудники

министерства торговли. Это и понятно, поскольку, если бы объяснения

капитана были правдой, а при непредвзятой оценке этого нельзя было

исключать, суть таких объяснений мог понять только моряк. Мерси моряком не

был, а что советовали ему члены комиссии, неизвестно. Таким образом,

подозрения против капитана Лорда только усилились.

Робертсон Данлоп, защищавший компанию "Лейленд лайн", капитана и

офицеров "Калифорниан", делал все для Лорда, что было в его силах, но так и

не смог рассеять подозрения членов комиссии.

Во второй половине того же дня в качестве свидетеля был вызван второй

помощник капитана "Калифорниан" Герберт Стоун. Вначале его допрашивал

государственный прокурор сэр Джон Саймон и не щадил несчастного моряка.

Допрос напоминал экзамен по правилам судовождения. Однако на все вопросы о

событиях той страшной ночи Стоун давал столь уклончивые ответы, что это

вызвало резкую реакцию лорда Мерси.

Мерси. А теперь взвесьте все, что вы говорите. Именно вы сказали мне,

что видели сигналы с судна и что эти сигналы можно было принять за сигналы

бедствия. Вы говорили об этом?

Стоун. Да.

Мерси. Это правда?

Стоун. Правда, что такие сигналы являются сигналами бедствия.

Мерси. Значит, вы видели, что их посылали с этого судна?

Стоун. Судно, терпящее бедствие, не уходит от вас, сэр.

И на этот аргумент, единственный, оставшийся в его распоряжении и

бывший более или менее логичным, Стоун вцепился, как говорится, обеими

руками. Но он не убедил комиссию. Ей уже было ясно, что ни капитан Лорд в

штурманской рубке, ни вахтенные офицеры на мостике не отреагировали на

сигнальные ракеты так, как это подобало опытным морякам. Ракеты являются

самыми убедительными сигналами бедствия, и оставить их без внимания -

наиболее тяжкое преступление, которое может совершить моряк. И все же из

показаний Стоуна комиссии удалось выяснить два наиболее значительных факта:

Стоун подтвердил, что видел восемь ракет и что неизвестное судно скрылось

из виду примерно в 2 часа 20 минут. ("Титаник" действительно выпустил

восемь ракет и затонул в 2:20.) Это были совпадения, которые ни

следственная комиссия, ни присутствующие журналисты, ни миллионы читателей

не могли считать случайными. Заключение было однозначным: наблюдаемым

судном был "Титаник". Однако Стоун продолжал утверждать, что судно,

находившееся в зоне видимости "Калифорниан", было небольшим, имело один

топовый огонь, а сигналы, которые он видел, не были сигналами бедствия.

На следующий день, 15 мая 1912 года, для дачи показаний был вызван

третий помощник Чарлз Виктор Гроувз. Его ответы комиссии являлись для

капитана Лорда тяжелым ударом. Гроувз находился на вахте с 20 часов 14

апреля до полуночи. Он показал, что в 23:10 заметил слева по носу огонек.

Сначала он не обратил на него внимания, полагая, что это падающая звезда. В

23:30 Гроувз прошел в штурманскую рубку и доложил капитану, что слева

приближается судно. Когда капитан спросил его, что он думает об этих огнях,

он сказал, что это, бесспорно пассажирское судно.

Юрист из министерства торговли С.Т.Роулэтт спросил Гроувза, объяснил

ли он капитану, почему считает это судно пассажирским.

Да, я сказал капитану, что видел огни на палубах, а потому речь может идти

только о пассажирском судне, - ответил Гроувз.

Много ли было палубных огней? - продолжал допрашивать Роулэтт.

Да, много. У меня не было ни малейших сомнений, что это судно пассажирское,

- вновь повторил Гроувз.

Потом он сказал, что капитан приказал ему вызвать судно сигнальным

фонарем, что он и сделал, но ответа он не получил. Вскоре капитан сам

появился на мостике и начал рассматривать неизвестное судно в бинокль,

после чего заметил: "Это пассажирское судно, сэр. Возможно, остановившись,

оно выключило огни. Вероятно на ночь". Как только Гроувз упомянул о том,

что наблюдаемое судно остановилось, Роулэтт спросил его, в какое время это

произошло. Гроувз ответил, что в 23:40. Тут же вмешался лорд Мерси:

Господин Роулэтт, машины "Титаника" остановились в 23:40?

Роулэтт ответил утвердительно, и между нами развернулись дебаты о том,

не явилась ли остановка машин причиной отключения большой части огней

"Титаника". Роулэтт, разбиравшийся в вопросах эксплуатации судов

значительно лучше, чем лорд Мерси, не торопился согласиться с тем, что

после остановки машин бортовые огни или значительная часть из них

автоматически выключилась. Он понимал, что остановка машин, приводящих в

движение судовые винты, никак не влияет на работу генераторов,

вырабатывающих электроэнергию. И первоклассный юрист Роулэтт нашел выход из

этого чрезвычайно трудного положения. Он обратился к Гроувзу с вопросом:

Я хочу задать вам вопрос. Допустим, судно, за которым вы наблюдали, в 23:40

повернуло на два градуса влево. Это было бы достаточно, чтобы часть его

огней для вас исчезла?

Думаю, да, - ответил Гроувз.

Проблема была решена! Все знали, что по приказу, отданному в 23:40

первым помощником капитана "Титаника" Мэрдоком, "Титаник" перед

столкновением резко изменил курс!

В ходе допроса Гроувза было сделано еще одно курьезное открытие. На

вопросы Робертсона Данлопа третий помощник заявил, что когда это судно

приближалось, он видел красный отличительный огонь. Данлоп, представлявший

владельца "Калифорниан", сразу же понял, какой шанс у него оказался в

руках. Он вторично спросил Гроувзв о цвете огня и получил тот же ответ:

Гроувз отчетливо видел красный огонь и ни разу не видел зеленого. Это был

сущий вздор: если судно шло в западном направлении, как шел "Титаник", то с

"Калифорниан" могли видеть только его огни по правому борту, а это должен

был быть зеленый отличительный огонь. Однако лорд Мерси и его комиссия

справились и с этим ребусом. Гроувз видел два топовых огня, означавших, что

судно было большим, и он был уверен, что судно пассажирское. Капитан Лорд

видел только один топовый огонь и утверждал, что это было небольшое

грузовое судно, но зато он видел зеленый отличительный огонь. Заключение

комиссии было следующим: Гроувз ошибся относительно цвета огня, а Лорд -

относительно числа топовых огней и типа судна. Из каждого показания

комиссия выбрало то, что ее устраивало, и результат оказался блестящим:

пассажирское судно, шедшее в звпадном направлении с двумя топовыми огнями,

было большим пассажирским судном, то есть "Титаником"!

Следующим из допрашиваемых членов команды "Калифорниан" был старший

помощник капитана Джордж Фредерик Стьюарт. Практически все вопросы,

заданные ему, касались одного странного обстоятельства: в судовом журнале

"Калифорниан" не было никаких упоминаний о ракетах, которые наблюдал

вахтенный офицер в утренние часы 15 апреля. Спрашивал государственный

прокурор сэр Джон Саймон.

Саймон. Не могли бы вы припомнить, все ли вы переписали в вахтенный

журнал из того, что было в черновом журнале?

Стьюарт. Да.

Саймон. А вам известно, что в вашем журнале нет сведений о том, что

были замечены сигналы бедствия?

Стьюарт. Да.

Саймон. Выскажите нам свою точку зрения. Допустим, вы несли вахту на

мостике, когда ваше судно остановилось, окруженное льдами, и допустим, вы в

нескольких милях к югу увидели другое судно, посылающее сигналы бедствия.

Вы бы записали об этом в свой журнал?

Стьюард оказался в очень трудном положении. Он не хотел своим ответом

компрометировать вахтенного офицера, не сделавшего этой записи, а поэтому

ответил уклончиво:

Стьюард. - да, не знаю.

Саймон. Да нет, вы знаете!

Стьюард. Да, думаю, что я бы это записал. Но в нашем журнале записи не

было.

Последним, кого допрашивали в тот день в качестве свидетеля, был

радист "Калифорниан" Сирил Эванс. Его допрос не принес ничего нового, и

лорд Мерси отпустил капитана Лорда, Стьюарта, Стоуна, Гроувзв, Гибсона и

Эванса, поскольку надобность в них отпала. Благодаря сообщениям о ходе

заседания комиссии Мерси уже на следующий день вся Англия была убеждена,

что судно, которое видели с мостика "Калифорниан", было "Титаником". И

миллионы людей уже не сомневались, что капитан Лорд никак не отреагировал

на сигналы бедствия.

20 мая начался допрос второго помощника капитана "Титаника"

Ч.Г.Лайтоллера. ОН был единственным старшим офицером, пережившим

катастрофу, поэтому, как и в Нью-Йорке, надеялись, что именно он многое

сможет прояснить. Никто не понимал этого лучше чем сам Лайтоллер,

представший перед виднейшими лондонскими юристами, знакомыми со всеми

тонкостями "искусства допроса". При этом положение судоходной компании,

интересы которой должен был защищать Лайтоллер, было незавидным. Требовал

разъяснений целый ряд вопросов. И Лайтоллер отлично понимал, что дай он на

них правдивые и исчерпывающие ответы, судоходная компания "Уайт стар лайн"

окажется в затруднительном положении.

Опасения офицера полностью подтвердились. Он боролся изо всех сил, и у

него было одно, возможно единственное преимущество: он был профессионалом,

говорил о том, что, в отличии от юристов знал до малейших подробностей. И

хотя члены комиссии поняли, что он видет с ними странную игру, они

отступили.

Фредерик Флит, несший вахту в "вороньем гнезде" на "Титанике",

подтвердил, отвечая на вопрос Томаса Скэнлета, что до того, как он покинул

свой пост, а это было в полночь, он не видел никакого судна. Впервые он

заметил огонь около одного часа ночи.

Брюса Исмея допрашивали в течении двух дней. Ему пришлось ответить на

многие каверзные вопросы, и некоторые из них были весьма неприятны. Тем не

менее расследование в Лондоне оказалось для него несравнимо более легким,

чем в Соединенных Штатах. 19 июня 1912 года, допрашивали капитана

"Карпатии" Рострона .

Клемент Эдвардс, представляющий союз докеров, прежде всего указал на

серьезную оплошность, допущенную в ходе плавания "Титаника". Он напомнил,

как Брюс Исмей еще в Куинстауне в отсутствие капитана обсуждал со старшим

механиком вопрос о увеличении скорости, и это планировалось на понедельник

15-го и вторник 16 апреля 1912 года. В заключении Эдвардс заявил, что,

проигнорировав радиограмму, в которой говорилось о ледовой опасности, и

сохранив высокую скорость, капитан или первый помощник Мэрдок допустили

преступную безответственность.

Томас Скэнлен, представляющий Национальный союз моряков и кочегаров,

видел причины катастрофы в пренебрежении правилами судовождения и низкой

дисциплине на судне, что особенно сказалось в условиях чрезвычайных

обстоятельств той ночи. Он уделил внимание и нехватке спасательных средств

на "Титанике", и неудовлетворительной подготовке команды при проведении

Страницы: 1, 2, 3, 4